– Идем, – коротко сказал Генка, поднимаясь.

Она ожидала, что его рука привычно ляжет на плечо, но Аполлонов шел рядом, даже не пытаясь Ладу обнять и хоть как-то утешить. Мрачно смотрел в пол. Она осталась один на один со своей неудачей. Все, кто приехал с фигуристами на Олимпиаду как группа поддержки, отводили глаза. Хотя бы четвертая. Деревянная медаль хоть какое-то утешение. Но срыв всех сложных элементов? Да что происходит со спортсменкой?!

Лада и сама не понимала. И вес был в норме, и движения заученные. Откуда-то появился страх. Возможно, первое падение было случайностью, но сыграло роль, что в самом начале программы, на любимом тройном прыжке, который Лада всегда исполняла безукоризненно, и эти позорные два метра попой по льду… Так унизительно. Удар по самолюбию, от которого Лада так и не смогла оправиться.

– Левая нога у тебя как чужая, – сказала Богданова, которая единственная подошла, когда Лада уже была у дверей в раздевалку.

Лидка смотрела сочувственно, и Лада еще больше расстроилась. Не надо ей жалости от той, которую она побеждала. Не раз и не два. У которой отняла место лидера сборной.

– Разберусь, – процедила она, еле сдерживая слезы.

– Если нужна моя помощь…

Лада молча захлопнула перед носом у Богдановой дверь.

Было так горько, что в гостинице, когда Аполлонов протянул доверху налитый стакан с любимым черри-бренди, Лада охотно его взяла. И выпила залпом.

– Пей, – усмехнулся Генка и налил себе водки.

Это был первый серьезный срыв, когда Лада действительно нарушила спортивный режим. Напилась вдрызг. Аполлонов пил с ней, вместо того чтобы остановить. Потом был отчаянный секс, с укусами, расцарапанной спиной, когда Лада изо всех сил цеплялась ногтями за своего любовника, словно чувствовала: Генка с ней прощается, и хотела сделать ему больно.

Они вернулись в Москву. Без фанфар, с позором. После того как триумфаторов наградили, настало время неудачников. Тех, кто не оправдал надежд. Медаль в женском одиночном катании была в плане, на это выделили деньги, и немалые. А план – это план. Сорвали – отчитайтесь: почему и кто виноват. В тренерском штабе начался раздрай, все валили друг на друга. А уже через месяц надо было отправлять сборную на чемпионат мира.

Аполлонов не выдержал и хлопнул дверью. Он чемпион, а не мальчик для битья! Пусть другие тренируют Воронцову! А он медаль на чемпионате мира не гарантирует!

Еще бы! Ладка неделю бухала! После того как в Москву вернулась, искала утешение на дне стакана. Ранимая душа, чувствительная натура. А тут – едва в десятку попала. Ну какой чемпионат мира?!

Лада тоже осознавала, что не в форме. После недельного загула какие тройные прыжки! Она так и не поняла, топил ли Генка ее сознательно или также заливал горе и растаявшие надежды. Но пили они вместе: Генка водку, Лада ликер. Ей неудержимо хотелось сладкого. Плевать на вес! Все равно сезон закончен.

Она еще не понимала, что не простят. Что ей уже не девятнадцать, а двадцать пять. И что левая нога и в самом деле травмирована. Она словно чужая, как правильно заметила Лидка. Конец тройным прыжкам. А без них нет места в сборной.

Окончательно добило Ладу то, что на чемпионате мира нашлась спортсменка, которая прыгнула-таки тройной аксель! Который все никак не давался Ладе. Казалось, еще чуть-чуть. Но – не судьба.

А кто-то прыгнул. И вошел в историю.

– Почему не я?! – заливалась Лада пьяными слезами.

Аполлонов хмуро смотрел на вконец расклеившуюся любовницу.

– А может, еще сезон откатаешь? – с надеждой спросил он. Ладка упертая, авось и восстановится, если бросит бухать.

Воронцова метнула на него яростный взгляд.

– Еще сезон?! Я тебе что, девочка?! – заорала она и швырнула в Генку подушкой.

Аполлонов ловко увернулся и покачал головой:

– М-да… Нервы у тебя ни к черту. Со спортом придется завязать. С большим.

– А что, есть малый? – горько спросила она.

– Ты бы подумала, как мы будем дальше жить и на что.

– Я?! А не пора тебе об этом подумать?!

Она совсем забыла, что брак они с Генкой так и не оформили и ее любимый мужчина свободен, как ветер. Но совесть у Аполлонова все-таки была, и Ладу он бросил не сразу, а только когда понял, что любимая игрушка сломалась окончательно и пьяные истерики – это теперь норма жизни.

С большим спортом прощаться нелегко. Не один бывший кумир топил горе в вине; тот, кто, казалось, был выкован из стали, ломался после первого же загула, как спичка, и становился алкоголиком. А Лада была женщиной, да к тому же с плохой наследственностью. Ей вообще нельзя было пить.

Какое-то время они проедали накопления, потом Аполлонов не выдержал и, наплевав на чемпионское самолюбие, обратился за помощью к бывшей жене. Когда-то ему предлагали сниматься в кино, и он напросился на пробы.

– Неважно выглядишь, – с сомнением сказала бывшая, сразу отметив следы загула на некогда безупречном лице. Картины с него писать, с этого красавца, если бы Генка понимал, как щедро одарила его природа, соблюдал спортивный режим и продолжал тренировки.

Богиня кинематографа с сожалением смотрела, как алкоголь безнадежно испортил шедевр.

Она-то оставалась эфирным созданием и еще не перешла на роли тетушек и матерей главных героинь. По-прежнему играла девушек на выданье, аристократок, безупречных красавиц. Этому способствовала жесткая диета и, по слухам, модный пластический хирург, настоящий гений. Ну и отсутствие детей: беременность и роды портят фигуру.

– Ты хоть понял, что ошибся, когда меня бросил? – вздохнула знаменитая актриса, ныне супруга не менее знаменитого режиссера, который снимал ее в каждом своем фильме. – А теперь место занято. Я неплохо устроилась в отличие от тебя, – и бывшая посмотрела на чемпиона с жалостью. – Ты один пришел или со своей фигуристочкой? Ты не нервничай, Гена, я зла не держу. Пробы тебе устрою, но в положительном результате сомневаюсь. Аполлонов, ты выглядишь на свои тридцать пять, и ни копейкой меньше, – безжалостно сказало по-прежнему эфирное создание. – Я бы тебе посоветовала обратиться к пластическому хирургу. Но сначала брось пить. Это обязательное условие.

…Лада, робея, стояла в просторном холле, сразу за проходной, глядя на суету вокруг и не решаясь присесть. Кто-то тащил декорации, кто-то бережно нес навороченную кинокамеру, были и такие, кто носился с пустыми руками, на всех покрикивая.

– А ты что стоишь?! – рявкнул на нее низенький мужчина, почти карлик, с огромной лысиной на яйцеобразной голове. – Живо! На грим! Съемка вот-вот начнется!

– Я? – растерялась Лада. Она ждала Аполлонова, который сказал, что они едут на пробы. И Лада нужна ему в качестве поддержки и водителя. Сам Генка заметно нервничал, так и в аварию угодить недолго.

– Ну а кто? Ты ведь в списке? Кто тебя провел? Света?

– Я не знаю никакой Светы.

– Мой ассистент. Она что, не представилась?

– Иваныч, ты ошибся, – раздался за спиной низкий бархатный голос. – Это героиня не из нашего киноромана.

Лада резко обернулась: холеный мужчина лет сорока, одетый вроде бы неброско, но дорого, во все импортное, смотрел на нее с явным интересом.

– Вы с кем-то пришли или на пробы? – спросил он. – Лицо мне ваше отчего-то знакомо. Вы ведь актриса?

– Я фигуристка.

– Ну конечно! Лада Воронцова! Знаете, я всегда вами восхищался. Моя супруга и дочки обожают фигурное катание. У вас изумительная фактура, – и мужчина окинул эту фактуру масляным взглядом. Лада невольно вспыхнула. – Яркая внешность, редкий цвет волос… Глаза… как у нимфы… – он еще больше понизил голос. Лада съежилась: это было слишком уж интимно. – И ваш показательный номер, ну тот, что в стиле рок-н-ролла, – это шедевр. Я ничуть не преувеличиваю. Кстати, я помреж, – мужчина иронически нагнул подбородок, обозначая поклон. – Но имею влияние на вот этого гения, – перевел он взгляд на Иваныча, который слушал с интересом. – Повеял ветер перемен, нашему кино явно не хватает чувственности, а ваше тело так откровенно. Уверен, после моего инструктажа вы затмите маленькую Веру. Смотрели этот фильм? Не смущайтесь. У вас все получится… Не хотите сниматься в кино?

– Я вообще-то с мужем пришла, – растерялась она. – Это у него пробы.

– Одно другому не мешает. Вы в главной киностудии страны, а ваш спутник явно где-то заблудился. Идемте, – он кивком позвал Ладу.

– Куда? – окончательно растерялась она.

– Как куда? На грим. Камера вас любит, но проверить необходимо. Сделаем пробы. Я вам дам крохотный текст. Надо посмотреть, умеете ли вы играть не только телом, но и лицом.

Роль Геннадий Аполлонов не получил. Зато ее получила Лада: роль второго плана в фильме ну почти про спорт. Специально под Воронцову переработали сценарий, ввели подругу главной героини, фигуристку, олимпийскую надежду. И даже выплатили Ладе гонорар, когда съемки