Но, как оказалось, речь шла не только о победе.

Чопра была девушкой юной — не секрет. И очень темпераментной. Реагировала на все слишком остро. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица в момент, когда Тодоренко докопалась до Воробьева по поводу отношений того с Викторией Дайнеко. Кала не интересовалась биографией Алексея до такой степени, чтобы знать обо всех его романах. И вот теперь… Теперь ей очень не нравилось то, что она слышала.

Ей бы понять, что, раз мужчина сейчас пишет ей каждый день, зовёт на свидания, значит, заинтересован именно в ней, но… Ревность есть ревность. Она разрушительна и груба. Видимо, теперь Кала будет считать своей конкуренткой Феникса не только в шоу, но и за его пределами. Фыркнув, она вернулась в свою гримерку, сняла собачью голову, бросив ту на диванчик, и взялась за телефон.

«Хэй, я знаю, что ты на съемках, но просто хотела сказать, что соскучилась».

Так откровенно о своих чувствах Кала еще Алексею не писала, но ревность иногда является отличным двигателем прогресса в отношениях. Шумно выдохнув, девушка рухнула на стул и просидела в соцсетях до самого второго голосования.

На площадке было очень жарко. Далматинец не просто так съязвила по поводу прически Воробьева — его волосы торчали вверх не только из-за средств для укладки, но и из-за жары. Алексею хотелось поскорее перерыв, а ещё пить и занять чем-то свои мысли. Надоело думать попеременно то о крови, то о бывших.

Но он вынужден смотреть на то, как по сцене алым пламенем передвигается Феникс, чей грудной голос куда больше напоминал Дайнеко, чем походка Далматинца.

Не пойти ли им всем к черту? Особенно Регине, которая вцепилась в него, как репейник. По лицу Алексея было видно насколько ему неприятна эта тема. Однако он попытался подыграть всем, но вышло очень натянуто.

И вот, спустя какое-то время, маски из второй группы стояли в ряд, готовые вновь выйти на сцену. Далматинец стояла чуть в стороне, сложив руки на груди, и буравя взглядом Феникса. Настолько, насколько позволяла собачья голова, конечно, но…

Макаров объявляет выход.

Зрители берут в руки пульты.

И вот — возможность повзаимодейтсвовать с другими участниками. Маска позволяла Кале скрыть личность и при этом раскрыть всю свою сволочную натуру. Ей повезло стоять рядом с Фениксом, так что в какой-то момент Далматинец просто взяла и нагло, абсолютно в открытую толкнула свою конкурентку бедром. Феникс пошатнулась, повернулась к Чопре и пригрозила ей пальцем. Судьи восприняли ситуацию комично и тут же рассмеялись.

— Смотри, Леш, они сейчас подерутся за тебя, — съязвила Валерия.

— Надо же, какая жалость, — оскалился Воробьев на ее слова.

Все это выглядело, как издевательство над ним. Поэтому, когда объявили перерыв Алексей первым вышел из-за стола. Несколько ступенек, коридор, и вот он уже в гримерке — делает свой долгожданный глоток воды. Его взгляд скользнул по столу и зацепился за телефон. Пора бы проверить сообщения.

И — бинго!

В груди сразу же стало теплее.

«Я тоже очень соскучился. Давай увидимся прямо сегодня? Не могу больше ждать».

========== Глава 6. Любовь и кровь. ==========

Кала часто бывала мелочной и злой. Она знала это и порой совершенно не стеснялась того. Например — сейчас. Она быстро ответила Леше, что приедет к нему сразу после его съемок. Просто мужчина еще не знал, что это и ее съемки тоже. Но это сейчас не имело абсолютно никакого значения. Чопра покинула Главкино сразу же после второго голосования, не дожидаясь конца выпуска. Честно говоря, ей было плевать, кто там вылетит. Главное, что не она. Пока Далматинец была на хорошем счету и жюри, и у зрителей, и выход второй программы в воскресенье по-любому повысит ей рейтинги, ведь она, в отличие от многих других участников, не пела старческие песни, а работала на молодую аудиторию. И уж точно Далматинец не станет использовать песни из прошлых сезонов. То было просто ниже ее достоинства.

У нее было время заехать домой и привести себя в порядок. Кала приняла душ, необходимый после плясок в латексе, завила волосы, нарисовала ровные, острые как нож стрелки на глазах. Сегодня ее настрой тотально отличался от их с Воробьевым первой… ночи? Встречи. Так звучит лучше. Чопра не испытывала и намёка на стеснение или сомнения. Эта Феникс неплохо ее разозлила и раззадорила. Была у нее и мысль накрасить губы алой помадой, но она быстро передумала — как же тогда целоваться? Надо быть предусмотрительнее. А вот чулки еще никому плохо не делали. Кала не любила кружевные чулки, вошедшие в моду в девяностых — они казались ей пошлой безвкусицей. А вот такие, как носили в более ретро-времена, на подтяжках, ей нравились. Застегнув пояс для этих самых чулок на талии, она довольно окинула взглядом свое отражение в зеркале. Белье глубокого темно-синего оттенка, напоминавшего о ночном небе, отлично сидело на ней. Сверху всю эту роскошь девушка решила прикрыть чёрным, очень облегающим бархатным платьем с длинными рукавами. Оно прекрасно село по фигуре, но при этом не смотрелось излишне броско или, за счет своей закрытости, вульгарно. Да и все равно ему оставаться на ней недолго.

Очень недолго. Ведь Кала, подстегнутая ревностью, была пошла решимости. Он ведь наверняка устал после шоу? Так она его расслабит.

В назначенное время Чопра уже стояла перед дверью, на светлой обивке которой до сих пор виднелись едва заметные разводы от искусственной крови. Не знающий человек вряд ли бы разглядел их, но…

Стоило Алексею открыть дверь, девушка не дала ему и слова приветствия сказать. Мгновенно и со всей страстью налетела на мужчину, впиваясь поцелуем в его губы, крепко обнимая его за шею одной рукой, а второй наощупь нашаривая дверную ручку за спиной. Захлопнув дверь, чтобы Моцарт не выбежал в подъезд, она жарко прошептала в самые губы Воробьева:

— Ну привет.

И вновь приблизилась, сбросила с плеч шубку, прижалась своим телом к его и провела языком по его нижней губе.

Не нужно злить Калу Чопру.

После произошедшего в прошлом году у Алексея появилась радужная таблетница. Почти такая же, но белая ещё напоминала собой об аварии, но вот эта призвана была порадовать глаз в общей картине безрадостности. И сейчас, стоя на кухне, Алексей открыл дневное отделение, чтобы достать оттуда пару таблеток, которые ему прописал психиатр для лечения ПТСР. Он всегда запивал