Несколько минут висела приятная тишина: мы пили мохито, и я параллельно фотографировала друзей, стараясь запомнить этот момент надолго. Слушала пение птиц, сидящих на ветках дерева прямо над нами.

И, допив своё мохито, Элиза провозгласила:

— Давайте встречаться на этом же месте каждый год?

— Давайте, — ответила я, улыбаясь. Было бы неплохо.

— Договорились, — в один голос сказали блондины, и мы связали эту клятву мизинцами.

Мне страшно смотреть в завтрашний день, и я хочу наслаждаться только сегодняшним. Страшно подумать, что будет через год, сдам ли я экзамены и куда буду поступать я? Не разойдёмся ли мы с Аароном?

Но эта клятва на мизинцах… хотелось бы мне, чтобы она не была забыта через несколько лет…

Эпилог

Моя рука уже в сотый раз за последние пять минут дёргает до одурения неудобный галстук, стараясь то ослабить его, то затянуть потуже. Я стараюсь перестать суетиться, потому что, стоит Лауре увидеть это, она начнёт беспокоиться. А сегодня всё должно быть хорошо.

Я не пишу Лауре каждую минуту, чтобы узнать, как скоро она выйдет. Просто смиренно жду. Это ведь девушки, они всегда собираются по часу и ещё столько же смотрят в зеркало, чтобы точно понять нормально ли они выглядят, не нужно ли докрасить губы или нанести какую-то дрянь на лицо.

Экран телефона засветился — пришло сообщение от Лауры.

Лаура: Ты там ещё не сбежал? У меня ЧП.

Я: Что случилось? Помада в унитаз нырнула?

Лаура: Хуже! Мурзик… он… немного…

Я: Что?

Лаура: Он мне немного порвал платье.

Я: Как это — немного?

Лаура: Я сейчас выйду! Увидишь!

Томно вздохнув, я запрятал телефон в карман и стал ждать, пока моя принцесса в испорченном платье явится ко мне. Двери подъезда открылись через несколько минут, и я повернулся на стук каблуков.

От её женственности у меня переворачиваются все органы. Мурашки встают дыбом, а каждая мышца в теле становится натянутой. Лаура надела чёрное обтягивающее платье, которое так идеально-красиво выделяет её бёдра, что у меня нет сил оторвать от них взгляд.

— Только не смейся… — предупреждающе просит Лаура, едва сдерживая собственную улыбку.

— Не буду.

Лаура убирает руки с груди, и я замечаю тонкую, но длинную дырку прямо на груди, через которую просвечивается бежевый лифчик. Сжимаю губы и смотрю ей в глаза.

— Не страшно. Смотри, — забирая тёмные накрученные волосы со спины, перекидываю их на плечи, и они идеально спадают на грудь, прикрывая маленький казус.

— А если кто-то увидит…

— Просто не трогай волосы, — кладя руку на талию, я веду Лауру к машине. Не в силах сдержать хотя бы один комментарий, говорю, отчего девушка сразу хмурится: — А Мурзик не глупый, знает, что надо делать.

— Прекрати! — возмущаясь крикнула Лаура, сев на переднее сиденье.

Я погладил её по волосам, отчего она блаженно прикрыла глаза и расслабила возмущающееся лицо, после чего завёл машину.

Выпускной… это кажется таким важным и завершающим моментом подростковой жизни. Я думал, что мне будет всё равно ещё в сентябре. А потом встретил её — девушку, которая приносит в мою жизнь смысл. Без неё я просто существовал, теперь же — живу и наслаждаюсь каждым моментом, проведённым рядом с ней.

Она не просто центр моей Вселенной, как многие говорят.

Она и есть эта Вселенная.

♡⁠♡⁠♡⁠

В коридорах школы достаточно тихо, потому что вся суматоха в актовом зале — оттуда доносится громкая музыка и шум людей. Я придерживаю Лауру за талию, когда она медленно хромает к актовому залу.

Не выдерживая, я подхватываю её на руки, просовывая руки под коленями. Лаура охает и хватается за мою шею.

— Зачем ты?..

— Зачем ты обувала каблуки, если они тебе натирают ноги?

— Злишься, что я не умею ходить на каблуках и мы опаздываем?

— Нет, я не злюсь. До начала всё равно ещё десять минут. Я беспокоюсь о тебе.

Лаура вздыхает.

— Хотела быть красивой!

— Ты же в курсе, для меня ты всегда прекрасна. И на каблуках ты или в кроссовках, в платье или в шортах, — мне без разницы. Как ты собираешься проходить так ещё целый вечер?

— Только вечер? — удивляется она. — Я думала, вы там соберётесь пойти праздновать… ну, в клуб или в парк, встречать рассвет.

— Да, мои собираются, но я отказался.

— Чего?

— Мне нужна только твоя компания, Лаура. Мы вместе пойдём в парк или вместе поедем в другое место. Но вместе.

— Выпускной же у тебя, с твоим классом, а не со мной!

— Мне всё равно, — я не сильно подбрасываю её, чтобы взять поудобнее, и в этот момент целую в кончик носа.

Я поставил Лауру на ноги только тогда, когда открыл дверь в актовый зал и вошёл туда. Девушка спешно поправила платье и перекинула волосы наперёд. Потом к ней подбежала Элиза, и я потерял её на некоторое время.

За этот промежуток, что я находился без Гномика, я сфотографировался с одноклассниками — по просьбе классного руководителя. Потом они стояли и смеялись, а кто-то из девочек тёр края глаз, ловя пальцами слёзы. Я стоял вдалеке от всех, потому что не имел того самого «классного духа» и не желал стоять и вспоминать прекрасные школьные годы с одноклассниками.

Элай разделял со мной это желание, и вскоре мы уже вдвоём стояли у стенки.

Я не знал, куда мне деть свой взгляд и чем себя занять. Без Лауры поистине скучно. Наши девушки также делают фотографии, на задний фон которых ненароком попадаем мы. Они смеются и болтают о выпускном, который ждёт их в следующем году.

— Аарон!

Услышав знакомый писклявый голос, от которого у меня остановилось сердце, я тотчас повернул голову к входным дверям и замер, быстро захлопал глазами. Софи, наряжена в нежно-голубое платье, синие колготки и такого же цвета балетки, бежала ко мне галопом, на бегу поправляя маленькую диадему, спадающую с её головы.

Мне пришлось согнуться, чтобы подхватить её под мышки и взять на руки.

— Софи? Почему ты здесь?.. А где отец?

— Сказал, что подойдёт, когда докурит.

Не верилось, что он уступил своей гордости и обиде, и привёз мне сестру. Софи настолько довольна оттого, что увидела меня, что даже заплакала. Сестра даже помахала Элаю, который ей не особо и нравился.

Лаура смотрела на нас. Улыбалась. А потом подошла, чтобы поздороваться с Софи.

— Привет!

— О, Лаура!

Заразительный детский смех затих, когда в зал зашёл отец. Его лицо не было суровым, каким было в нашу с