ЗАПАСЫ И ПОСТАВКИ ЗЕРНА

На протяжении многих столетий снабжение крупных городов зерном и его хранение было серьезной проблемой для самых населенных и урбанизированных регионов планеты; запасы позволяли стабилизировать цены и обеспечить жителей продовольствием в голодные времена. В Китае, благодаря давним традициям, существовала обширная сеть городских и сельских зернохранилищ. Константинополь снабжали хлебом генуэзские купцы; впоследствии, при Османах, были созданы государственные хлебные склады и налажены поставки в столицу, так что в XVIII веке ее население редко страдало от голода. В Италии с конца XV века крупные города создавали хлебные запасы, в XVIII столетии Франция и Пруссия создали общенациональные системы снабжения основных городов.

Петербург, основанный в отдаленном месте и почти не обслуживавшийся торговыми путями, сразу же столкнулся с нехваткой зерна. Ввиду этого Петр I в 1703 году ввел хлебные реквизиции для снабжения города, а с 1720 года был установлен соответствующий денежный налог. Однако, по словам Джорджа Манроу, система была непродуманной. Как уже говорилось, в этом смысле большое значение имело строительство каналов.

В середине столетия, когда помещичьи имения начали поставлять продукты на продажу, волжская хлеботорговля стала обеспечивать прилегающие области и обе столицы. Предполагалось, что помещики держат запасы зерна для раздачи своим крестьянам в случае неурожая, но, судя по неоднократным указам, напоминавшим об этой обязанности (начиная с 1734 года), правило соблюдалось не всегда. Однако к 1760-м годам, благодаря росту населения, развитию городов и проникновению меркантилистской идеологии, государство стало предпринимать более систематические меры. Екатерина постановила, что все города, а также деревни, находившиеся в собственности государства и императорской фамилии, должны иметь зернохранилища, ежегодно пополняемые самими крестьянами и горожанами. Это требование было повторено в Жалованной грамоте городам (1785); множились и напоминания, обращенные к помещикам. В 1780-е годы зернохранилища появились в Москве, что же касается Петербурга, там еще в 1766 году были построены каменные склады (вместо деревянных), а в 1780-е годы в городе и окрестностях существовала уже целая сеть хранилищ. Благодаря этому во время неурожая 1785 года российская столица избежала волнений, вспыхнувших в европейских странах.

В провинции дело обстояло не так хорошо. Крестьяне и горожане воспринимали повеления о строительстве складов как очередную повинность, помещики же рассчитывали, что этим займется государство. В итоге не делалось почти ничего. Лишь при Павле I удалось создать систему хранилищ на помещичьих, государственных и коронных землях, которая пригодилась во время наполеоновских войн. Особенно остро вопрос снабжения стоял в Сибири. Там, как и в XVII веке, губернаторы и воеводы старались создавать запасы с учетом сурового климата, для чего привлекались частные крестьянские хозяйства, которым, среди прочего, выдавались субсидии. В Якутске государственные хлебные магазины существовали с 1740-х годов; якутам, кочевникам, разводившим лошадей, было велено заниматься перевозками провизии на восток. Однако в других частях империи наладить такую службу не удавалось из-за проблем с контролем и трудностей с прогнозированием количества продовольствия.

ЗДРАВООХРАНЕНИЕ

В XVIII веке государство проводило более последовательный подход в отношении вспышек инфекционных заболеваний, о которых говорилось в главе 1 применительно к московскому периоду. «Наказ губернаторам и воеводам» (1728) задал стандарты, действовавшие в течение всего столетия. В нем обобщались меры, применявшиеся в XVII веке (выставление караулов, помещение в карантин инфицированных, уничтожение зараженных домов, имущества и скота и т. п.), и предусматривалось более систематическое их применение в масштабах всей страны. Для защиты от эпидемии чумы 1738–1739 годов, вспыхнувшей в украинских землях и Причерноморье, в Москве была создана «чумная комиссия», которая координировала действия по борьбе с заболеванием. В 1740-х годах государство создало сеть постоянных карантинных застав, укомплектованных врачами – в крупных городах и на пограничных переходах. Первые такие заставы появились вблизи южной границы – в Киеве и в Смоленской губернии – в 1755 году, в Прибалтике, располагавшейся неподалеку от Петербурга, – в 1786-м, в Иркутске – в 1788-м, в Екатеринославской губернии и в Крыму – в 1793-м. В целом эти меры позволяли не допустить распространения чумы внутри страны, локализуя ее вспышки в пограничных районах. После очередной вспышки заболевания (1770–1773) был учрежден ряд центральных комиссий, стали внедряться практики по борьбе с эпидемиями. С этого началась официальная история российской эпидемиологии – на карантинные заставы послали специально обученных врачей. В июле 1800 года был издан пространный (179 пунктов) «Устав пограничных и портовых карантинов».

Тем не менее, привычные болезни не отступали. Так, в 1715–1717, 1738, 1758–1759 и 1769 годах армия становилась жертвой вспышек тифа. Власти подготовили особое руководство для военных с целью предотвратить распространение болезни путем соблюдения правил гигиены, но первый значительный успех в этом отношении был достигнут только в 1792 году, когда Суворов стал систематически применять эти методы во время польской кампании. Гражданское население также страдало от тифа, который в 1718 году бушевал в Петербурге, в 1730-х годах – на северо-западе, в 1743-м и 1760-х годах – в центре. Тем не менее, эти вспышки обычно носили региональный характер, эффективно сдерживались карантинными мерами и даже, как утверждают некоторые, полезной с гигиенической точки зрения привычкой крестьян еженедельно посещать баню.

Чума также приносила с собой тяжелые испытания. В первые десятилетия XVIII века большие по численности российские войска стали жертвой инфекций во время турецких кампаний, а также войн со Швецией и Польшей. Волна чумы прокатилась по Прибалтике, где русские войска стояли в 1710–1711 годах, накрыла Псковщину и Новгородчину и пошла на юг, в литовские и украинские земли. В 1711–1712 годах чума продолжала свирепствовать в Польше, Украине и Причерноморье, а в 1718 году вновь появилась в Киеве, Азове и причерноморских степях. Карантинные мероприятия не позволили ей проникнуть в Москву, но Астрахань в 1727 году потеряла половину населения. Точно так же чума, вспыхнувшая в украинских землях и Крыму в 1738–1739 годах, во время войны с Турцией, не распространилась дальше на север. Однако Москва серьезно пострадала от эпидемии 1770–1773 годов, изначально возникшей в Молдавии, в расположении турецких войск. Чума быстро достигла Киева в августе 1770 года, Севска, расположенного юго-западнее Москвы – в сентябре того же года и, наконец, Москвы – в декабре. В Москве всплеск заболеваемости наблюдался в сентябре 1771 года, когда умерло почти 20 тысяч человек и разразился бунт, направленный против принимаемых властям мер. Эпидемия затухла в 1772 году; к этому времени половина населения покинула Москву, а три четверти оставшихся (до 70 000 человек) скончались. В Петербурге был устроен чумной госпиталь (1770), но благодаря жестким карантинным мерам столица избежала эпидемии. Постоянный карантинный госпиталь появился там в 1783 году.

В России, как и в Европе,