он принимал сырую кровь, которую ему давали намеренно, а масло пил вместо воды и т. п. В своей келье, прожив в ней долго, он не знал, где находится входи где оконные отверстия. Но он был не только знаменитым постником; он славился как богослов. Он поднял французского короля на крестовый поход; он же явился к германскому королю Конраду, хотя тот избегал его. Современники замечают, что нельзя было устоять против убеждений этого замечательного человека. «Сам Бог, — воскликнул император после речи Бернара, — призывает меня на служение, и я покоряюсь его воле».

Второй крестовый поход. Он отправился со своим племянником и старым Вельфом. На новое предприятие собралось до семи тысяч рыцарей. В Малой Азии крестоносцы встретились с нерасположением греков, которые готовы были на предательство и открыто отказывались от доставления провианта. Голодные воины должны были именем Бога нищенствовать и умирали тысячами. В 1147 г. Конрад привел под Эдессу лишь десятую часть своих воинов. Здесь ждали французы с королем Людовиком VII, которого уже успели разбить турки. Поход за малочисленностью воинства был отложен до следующего года. Тогда немцы пытались осаждать Дамаск, но без успеха; оба короля и остатки их свиты воротились ни с чем. Впрочем, рыцарская репутация Конрада III осталась безупречной. Он стал другом Византии. Он собирался в Италию короноваться императорской короной, но смерть помешала ему в этом; Конрад умер королем, а не императором.

Перед смертью он указал на своего племянника Фридриха Швабского, который и был единодушно избран императором. Потомство оставило за ним прозвище Барбароссы. Это излюбленный из государей Германии после Карла Великого и излюбленный герой средних веков вообще.

Император Фридрих I (1152–1190). Ему уже было за тридцать лет, когда он надел корону. Он решительной и смелой рукой взял скипетр. Итальянцы и славяне нашли в нем врага, одинаково страшного. Он не боялся могущества вельфов, а, напротив, предоставил в собственность Генриху Вельфу Баварию и Саксонию. В этом случае он последовал политике совершенно противоположной политике своего предшественника. Впоследствии Фридрих жестоко раскаялся в своем рыцарском, но непрактическом великодушии. Приходилось долго уговаривать Леопольда Австрийского, чтобы он уступил Баварию, которую ему отдал Конрад III. Наконец Леопольд согласился возвратить Баварию с тем условием, чтобы Австрийское герцогство было признано независимым и не было поставлено в ленное отношение к Баварии, как было до сих пор.

Вельф не мог быть благодарным герцогу. Оба сильных владетеля — Гогенштауфен и Вельф — действовали постоянно заодно; они поставили себе существенной целью воинственную деятельность против славян и в этом достигли значительных успехов. Болеслав Польский должен был немедленно признать себя вассалом императора, а чешский король, за измену своему племени и участие в походе против славян, получил королевский титул. Славяне были неисправимы, и, терзаемые обычными раздорами, они, придерживаясь прежней политики, выдавали друг друга немецкому императору. Венгерский король Гиза тоже признал себя ленником германским. Верхнебургундская наследница, Беатриче, выйдя замуж за Фридриха, равным образом связала Бургундию с родовыми владениями императора.

Вельф самым возмутительным образом действовал в Померании, стараясь упрочить немецкое влияние на западных границах. Вместе с тем в нем скрывался враг феодальных понятий. Сторонник унитаризма, он более ревновал к единодержавию, чем сам император. Своей решительностью Вельф восстановил против себя всех прелатов своих земель… Император долго поддерживал его в борьбе с иерархией, но когда сам почувствовал нужду в Вельфе, то получил решительный отказ. Это случилось в Италии.

Его борьба с итальянскими городами. Фридрих думал, что итальянские города серьезно подчинены ему. Он полагал, что грамоты имеют решающее значение. Он очень был привязан к этим грамотам; между тем миланцы не мирились с такой зависимостью от Фридриха и доказали ему свою силу, когда императору пришлось сразиться с ними в бою. В 1157 г. Фридрих послал грамоты о своем избрании. В Милане растоптали их. Оскорбленный император поспешил в Италию. Первый поход его начался при благоприятных для него обстоятельствах. Император собрал сейм и стал разбирать жалобы городов, подчиненных Милану. Фридриху были предложены деньги. Оскорбленный император не взял денег… Он короновался железной короной в Павии, а затем отправился в Рим, где скоро вошел в сферу папской политики.

Первое появление Барбароссы в Италии должно было вовлечь его в борьбу с папством. Враждебные отношения той и другой стороны еще не были достаточно разъяснены. В мире прошла лишь вторая четверть XII в.; другая половина его была свидетелем возобновления вражды. Но теперь борьба освещается иным светом; эту вторую фазу ее мы назвали бы итальянской. Она несколько суживается в пределах; с мировой сцены она переходит на местную; она производится из-за интересов Италии, из-за вопроса о свободе ее общин. Странно и внезапно папы из европейских теократов делаются итальянскими патриотами. Но они защищают полуостров оттого же германского императора, и поэтому борьба приводит снова к раздору между папством и империей. Эта вторая фаза кончается опять победой папы. На этот раз торжество Рима полнее, потому что сами вопросы поставлены иначе. Если первый период был связан с именем Гильдебранда, то второй с памятью Александра III. Финалом первого был Вормский конкордат: второй период кончился Леньяно и Констанским миром (1176 и 1183). Папы XII столетия играют особенную роль в политической истории Италии; в силу такого двойственного характера борьбы мы должны останавливаться в настоящем изложении как на вопросах итальянской истории, так и на вопросах истории папской.

Тесная связь римских пап с политическими событиями на полуострове доходит до того, что антипапа Анаклет поддерживается не императором германским, как бывало обыкновенно, а Роже-ром сицилийским, который и получил от него всю Апулию и титул короля обеих Сицилий в 1150 г. Иннокентий II (1130–1142) мог утвердиться только тогда, когда примирился с новым королем по смерти антипапы. Скоро пап начинает тревожить революционное движение, которое не дает им покоя в самой столице. Так, понтификат Евгения III (1145–1153) вовлекает курию в чисто политическую борьбу; первосвященник бежал не от императора, а от республиканского реформатора Арнольда Брешианского.

Арнольд Брешианский. Этот человек был замечательным дополнением Гильдебранда; подобно последнему, он хотел преобразовать общество; подобно ему, он считал церковную власть выше светской, но сознавал, что достигнуть этого можно только коренным преобразованием духовной системы. «Церковь, — говорит он, — ничем не стала походить на церковь апостольскую; священники должны бы красоваться особенной святостью, а в них святости также мало, как и в мирянах; они должны бы отказаться от удовольствий и мира сего, а между тем они жили в изобилии и почестях. Чтобы стать на свое истинное место, церковь должна отказаться от всякого богатства, от всякого обладания имением, от всех прав державных; ни один епископ