Шрифт:
Закладка:
Фридрих совершил пять походов в Италию, и с третьего начались для него жестокие неудачи. Здесь судьба мстила ему за ту свирепость, какую он оказывал в минуты побед своих, когда становился холодным как камень: faciem suam firmavit in pet ram, по словам очевидца. В беспощадности упрекают его даже немецкие патриоты. В нем не было той человечности, какая отличала другого шваба того же имени[208].
Папа Александр III (1159–1181). При таком решительном и даровитом противнике дело Гильдебранда пострадало бы к закату XII в., если бы не храбрость и стойкость итальянских республик. Настал бы военный деспотизм в Германии и Италии, развитие которой не привело бы тогда к тому расцвету, который стал ее достоянием в следующие века. Тут одновременно сливались два вопроса: политической свободы и независимости Италии и самостоятельности духовной власти. Папа поддержал итальянские города именно потому, что видел в них физическую опору для защиты своей самостоятельности. Мы должны перенестись теперь во внутренний домашний мир итальянских городов, этих коммун Ломбардии, на плодоносных нивах которой должен был решиться великий исторический вопрос о преобладании светской и духовной власти на Западе.
Ломбардские коммуны. В Северной Италии независимая городская муниципия сложилась ранее, чем в остальной Европе, на четыре столетия; уже в VIII в. счастливая судьба улыбнулась городам Италии. Даже в Риме, Неаполе и Венеции был тогда вполне возможен демократический строй; но в последней вскоре восторжествовала аристократическая партия. Но наряду с этим усиливаются ломбардские и тосканские города. Оттон I особенно способствовал их усилению, предоставив им право суда; тем же Оттоном I были даны городам собственные епископы. Но слово «коммуна», т. е. полное право внутреннего распорядка, в Италии слышится лишь с первой четверти XII в.; именно тогда сложилось деление на сословия; тогда образовалась буржуазия, появились корпорации. Об образовании этих сословий и корпораций, похожих на касты, впервые читаем в Миланских летописях при архиепископе Гвиберте, в XII в.
Строй ломбардских коммун. Первая заря итальянской политической свободы неразлучна с именем Ломбардии и неразрывно связана с борьбой партий. Внутренняя вражда раздирала Италию: народ то выгонял епископов и выбирал своих начальников, то приглашал их снова, меняя чуть не ежегодно форму правления. Демократический строй городов, особенно излюбленный народом, епископы прикрывали единственно только из своих личных соображений; симпатия их в этом отношении была призрачна. В каждом итальянском городе, начиная с IX в., идет внутренняя борьба партий; впоследствии, после приобретения некоторой устойчивости, города борются между собой. Общий характер внутренней борьбы городов был таков, что обыкновенно торжествовала демократическая партия; тогда мелкие ленники сливались с горожанами, купцами, ремесленниками. Буржуазия вообще стала иметь преобладающее значение, так что не рыцари, а торговцы стали считаться знатью; только за заслуги возводили в звание торговца; в наказание низводили в звание так называемых нобилей. Немецкие императоры могли вмешиваться в судьбу итальянских городов только в формальном смысле; всем заправляет и над всем властвует демократия. Тогда власть епископов и крупных рыцарей ослабела; тогда прелаты уже не имели более права и нравственного основания управлять городами; они уже не пользуются популярностью в городах, да и не могут, потому что ведут жизнь, нисколько не отвечающую их назначению.
Тосканский посол Андрей, аббат Вилламбразо, говоря о миланском духовенстве, передает, между прочим, следующее: «Ни один из них не живет так, как требует его звание: одни с собаками, с соколами проводят целые дни в охоте, другие заводят гостиницы, таверны, и, наконец, все явно предаются симонии. Всякая степень посвящения, всякая церковная должность с низшей до высшей продаются. Никто не вооружается против таких пороков; нигде не видать истинных пастырей».
Когда папа Григорий VII решился начать борьбу с симонией, то он оперся на народ и не ошибся, так как народ глубоко сочувствовал папе и помогал ему. Это обстоятельство содействовало уничтожению симонии. Судьба преследовала всех симонистов; народ не признавал священников, которые не разводились со своими женами. Тогда духовенство окончательно утратило свои прежние феодальные права, дарованные ему Оттоном I. Император Генрих IV, боровшийся с Гильдебрандом, поневоле держался противоположной политики. Он всеми силами защищал прелатов и женатое духовенство. Отсюда и понятно образование в Италии двух враждебных партий: вельфов (гвельфов) и гибеллинов, которые напрасно местные итальянские современные историки выводят из столкновения личных интересов горожан.
Таким образом, чисто имперский вопрос был перенесен на итальянскую почву.
Германский император не мог допустить развития демократии, так как эта демократия была в союзе с его врагом, папой. В 1166 г. император торжествовал, потому что во всех городах установилась одна форма правления: три, шесть, двенадцать консулов и два совета: совет доверенных (consiglio di credenza) и совет общий из всех полноправных граждан. Наименование консула было взято из прежних римских времен, но значение консула было лишь военное. Консулы не были преемниками фохта; они не были императорскими чиновниками, ибо для суда городского существовали другие должностные лица; они обладали властью прежних городских капитанов, то есть властью исполнительной. Что касается времени появления консулов, то хотя в Пизе и упоминаются консулы под 1017 г., а в Лукке несколько позднее, но достоверное существование консулов с обыкновенной консульской властью относится к 1093 г. Тогда уже был консул в общине Бландрато, откуда эта должность перенесена была в Милан. Таким образом, можно принять, что консулы появились в конце XI и в начале XII в.
Во всяком случае итальянские города были обязаны консулам своей независимостью. Каждая община была самостоятельна у себя, но взятая вместе вся сеть итальянских городов находилась в номинальной зависимости от императора. В каждом городе была своя папская партия, в которую так или иначе входило все враждебное немцам и императору. Так Генриха V вовсе не пустили в Милан. Номинальными представителями императорской власти в совете были епископы, но чаще консулы, знавшие по-латыни и изучившие римское и германское гражданское право; из них же образовались императорские подесты (отpotestas — власть).
Значение Милана было столь велико, что в нем часто устраивались собрания для решения общих дел всей Ломбардии; туда съезжались все епископы, являлись представители всех итальянских городов. Собрание открывалось так: перед собором на подмостках помещался консул, напротив него епископы, а кругом во множестве толпился народ. Из всего этого нельзя, однако, сделать заключение о серьезной организации или о прочной федерации ломбардских городов. Они с большим трудом вели тяжелую борьбу с рыцарями Германии, предводимыми Барбароссой. Вообще, тогда не существовало федерации в наших понятиях. Даже в Милане, во время самой войны, проявлялось разделение жителей по кварталам, где
