Когда-то сын Свенельда взял Уту водимой женой, заранее зная, что ее первенец будет не его ребенком, но после рождения взял его на руки и признал своим. Ему был тогда двадцать один год, но он уже знал, что ради больших целей можно поступиться многим, даже кусочком чести. Несколько лет после этого, пока на свет рождались сперва Святана, потом Держана, Мистина прожил в тайной тревоге, не окажется ли Улеб единственным сыном Уты. Трудно мужчине знатного рода принять мысль, что продолжателем этого рода окажется чужой сын. О своем истинном первенце Мистина в те годы еще не думал, не зная, выйдет ли какой толк из отпрыска отцовской рабыни. Оценил он его много лет спустя, в страшный год Древлянской войны. Но хотя теперь за свое мужское потомство Мистина был спокоен, Улеба он не выбросил из души и по-прежнему считал себя обязанным заботиться о том, кого доверил ему Ингвар.

Правда, начал-то он думать с того, как бы удалить Правену из Киева, не обижая. Как ни погляди, Хрольвова дочь в деле с сушеными жабами и Хилоусовым мечом сильно ему помогла и заслужила награду. Наградой девушке обычно служит хороший муж. Уж ему-то, вождю многочисленных дружин, не приходилось думать, где взять надежного парня, желающего жениться на деве из своего же воинского круга. Но требовался надежный парень, живущий подальше от Киева…

И вот тут-то мысль о Правене слилась с мыслью об Улебе, о котором Мистину так много вынудили думать в ходе передряг с золотым мечом. Это решение обещало благо сразу всем. Улеб получал красивую, умную, верную жену. Ута – ятровь, выросшую в покинутом ею киевскому кругу. Правена – хорошего мужа знатного рода. Хрольв – почетное родство сразу с двумя воеводами. Он, Мистина, – надежду, что хоть отчасти возместил приемному сыну потери. А еще – что эта девушка увезет с собой опасные для него тайны. Редко бывает, что все кости падают так удачно.

Хрольв взглянул на Славчу, потом на зятьев. Все вид имели озадаченный. Такое сватовство было лестно – до неимоверности, но не могли же двое старших воевод явиться в дом, чтобы так шутить над молодой девой и ее родней. Улеб – не просто внучатый племянник Олега Вещего, но еще и сын Ингвара. По крови он равен самому Святославу.

Но ясно было и то, почему Улебовы старшие родичи ищут ему невесту именно в этом доме. Всякая связь с Улебом несла угрозу. Знатный и влиятельный человек навроде Вуефаста с ним родниться не станет, остережется. Невеста требовалась не спесивая, но из такой семьи, на какую можно положиться. Хрольв как раз таким человеком и был. Мистина, как и сам покойный Ингвар, знал его лет тридцать. Хрольв Стрелок всегда был верен и Ингвару, и его сыну, но и от его побратима не отрекся, когда стало ясно, что с новым князем у Свенельдича такой дружбы, как была с прежним, не сложится.

– А она-то как… – Хрольв, еще не придя ни к какому решению, обвел глазами избу, отыскивая дочь. – Правена! Выйди, скажи, ты-то хочешь…

Мистина встал и обратил взгляд к печи – он знал, где скрывается уточка. Его серые глаза поймали и пленили ее взгляд. Это была словно мягкая, но прочная петля, накинутая на саму душу. Нельзя отвести взор, пока он не позволит. И нельзя противиться его воле – когда Мистина точно знал, чего хочет, его воля обретала силу чар.

– Иди сюда, девица, – мягко, ласково позвал Мистина. – Не бойся. Хочешь выйти за сына моего Улеба? Он добрый человек, тебя не обидит.

В этом Правену не требовалось убеждать. Когда Улеб покинул Киев вместе с матерью и младшими детьми, Правене было всего двенадцать. Но помнила она его хорошо. Все ее детство она часто видела приятного лицом парня с рыжевато-русыми волосами, всегда приветливого, улыбчатого. В ту пору он везде показывался вместе со Святославом, и его ясное лицо источало свет рядом с его братом-княжичем, с юности сурового нравом. В двенадцать лет девки уже вовсю любопытствуют, «кто с кем гуляет», и Правена знала: сперва Улеба хотели женить на Прияславе, но, когда Святослав ее увидел, то сразу передумал и взял за себя. После поездки в Царьград Улеб почти обручился с Горяной, даже крестился ради нее, хотя ближики Святослава этого не делали. Но и эту невесту у него отнял Святослав, да еще и самого изгнал из города.

Но с ней, Правеной, такого не будет. Она – не княжья дочь, не правнучка Олега Вещего, она не нужна Святославу и не опасна ему как Улебова жена.

– А как же князь? – Хрольв подумал о том же самом. – Если только он позволит…

– С князем мы договоримся, – заверил Мистина. – Пусть девушка скажет.

«Я что-нибудь придумаю», – сказал он ей, когда она пожаловалась на неотвязного Грима. И вот – он придумал. Нашел способ исполнить ее просьбу и наградить за помощь.

И убрать из Киева – очень далеко и навсегда. Привязать к своей семье, сделать свое благо ее благом. Она была дочерью его давнего соратника, подругой его дочери, а теперь сделается его снохой…

Сделается? Да? Она решила?

Никакие сомнения даже не коснулись ее. Это как в сказке: если само Солнце приходит сватать самую красивую девушку, разве она может сказать нет?

Отведя взгляд от его глаз, Правена повернулась к печи и положила руку на прохладные серые камни.

По избе пробежал общий возглас мужских и женских голосов.

В печи живут чуры – умершие члены рода, оберегающие живых. Когда невеста покидает родной дом, часть их силы уходит с ней, чтобы оберегать в чужой семье. Уносится эта сила в камне из печи или хотя бы в кусочке глиняной обмазки. Старшие дочери Хрольва уже вынули по камешку, теперь пришел черед Правены.

С радостными криками все родичи обступили Правену, вытащили из-за печи. Ее обнимали мать, сестры, потом отец. Потом она увидела перед собой Свенельдича. Его руки, украшенные витыми золотыми браслетами, руки, уже двадцать пять лет правящие кормилом русского корабля, бережно взяли ее лицо в ладони. Склонившись с высоты своего роста, Мистина нежно поцеловал ее в лоб.

Этот поцелуй прозвенел в ее крови, как знак невозвратного рубежа. Еще не подняв глаз, Правена ощутила себя другим человеком. Ее родичи, дом, даже Киев