Не ожидавшие такой вспышки дворяне притихли, опасаясь привлечь к себе внимание генерал-губернатора. Всем собравшимся было хорошо известно, что в гневе он бывал крут. Обведя собрание гневным взором, генерал-губернатор тяжело поднялся из своего кресла и, обернувшись к стоявшему в стороне полковнику Тимофееву, приказал:

– Господин полковник, можете начинать. Что вам делать, я подсказывать не стану. Сами все знаете. А меня от подобного зрелища увольте.

Развернувшись, он направился к выходу из залы, ссутулившись, словно старик. Дождавшись, когда генерал-губернатор выйдет, полковник кивнул незаметному ротмистру у двери, и тот, распахнув другую дверь, жестом велел кому-то войти. Дальше всех собравшихся ожидала большая неожиданность. В зал начали входить казаки в сопровождении офицеров и, подходя к некоторым из собравшихся, объявлять им, что они арестованы.

Из залы под конвоем были выведены семь человек. Остальные, растерянно глядя на полковника, судорожно пытались понять, что происходит и как это все может коснуться их самих. Полковник Тимофеев, взиравший на это действо с бесстрастием египетского сфинкса, дождался окончания арестов, после чего, выступив на середину, ровным, холодным тоном объявил:

– Остальных, господа, я попрошу запомнить то, что здесь сейчас произошло, и как следует подумать, стоит ли доводить себя до подобного пассажа. И ежели кто из вас решит, что некоторые его делишки имеют под собой основания для ареста и придет ко мне, чистосердечно, словно на исповеди все рассказать, даю слово, этому человеку я постараюсь оказать всю посильную помощь. В противном случае, ежели мне станет о подобных делах известно раньше, снисхождения не ждите. Спешу вас уверить, господа, рано или поздно мы все равно все узнаем. Для того и служим. Честь имею, господа.

Щелкнув каблуками, полковник отвесил короткий поклон и, развернувшись, вышел следом за своими подчиненными.

– Что это сейчас было, господа? – дрожащим голосом громко спросил один из присутствующих, под конец фразы дав петуха.

– Не будьте глупцом, сударь, – фыркнул в ответ мужчина в форме поручика уланского полка. – Нам только что прямо заявили, что покаявшиеся в сношениях с иностранными лазутчиками имеют шанс на револьвер с одним патроном.

– Самоубийство?! Но это же противоречит всем законам. Человеческим и божеским! – снова взвизгнул все тот же мужчина.

– Да заткнитесь вы, бога ради, – рявкнул на него поручик. – Лично мне каяться не в чем. Так что желаю всем здравствовать. В следующий раз я появлюсь тут только после того, как дознание по этому делу будет окончено. Честь имею, господа.

Щелкнув каблуками, поручик едва не строевым шагом покинул собрание. Тем временем всех арестованных уже погрузили в кареты и коляски и повезли на окраину города, где служба контрразведки организовала что-то вроде подготовительного полигона для своих служащих. Полковник Тимофеев, уже садясь в свою коляску, увидел выходящего из здания поручика и, удивленно выгнув бровь, иронично поинтересовался:

– Хотите мне что-то сообщить, господин поручик?

– Никак нет, ваше высокоблагородие. Но, осмелюсь доложить, имею просьбу, – бодро ответил офицер.

– Слушаю вас, – еще больше удивившись, кивнул полковник.

– Прошу вашего разрешения на перевод в вашу службу, ваше высокоблагородие, – вздохнув, решительно заявил поручик.

– Вы уверены?

– Уверен, господин полковник.

– И что же, позвольте спросить, вас подвигло на такое решение?

– Наш полк торчит в этих богом забытых местах уже целый год, и за это время в настоящем бою мы не были ни разу. Про мелкие стычки я и вспоминать не хочу. Не бои, а смех один. Зато я уже третий раз наблюдаю, как вы и ваши люди арестовываете тех, кто смеет вредить государству нашему. И посему прошу вашего согласия на мой перевод в вашу службу. Я хочу родине служить, а не номер отбывать.

– Похвально, господин поручик. Весьма, – одобрительно кивнул полковник. – Но прежде, чем вы получите мое согласие, вам придется пройти очень серьезную проверку, которая вскроет всю вашу прежнюю жизнь. До донышка. Готовы к такому? Осмелюсь напомнить, что у каждого человека имеется свой скелет в шкафу, и далеко не каждый желает, чтобы о нем знал кто-то сторонний. Впрочем, вы человек еще очень молодой, и думаю, не успели особо сильно нагрешить, – с улыбкой закончил полковник.

– Даю слово, ваше высокопревосходительство, в моем прошлом нет ничего такого, чего я стал бы так сильно стыдиться. Да, я не святой, но перед страной чист, аки слеза младенца, – глядя полковнику в глаза, решительно ответил поручик.

– Рад это слышать, сударь. Весьма рад, – улыбнулся Тимофеев.

– Так я могу рассчитывать…

– Не спешите, поручик. Приходите завтра с утра ко мне в кабинет. Там и начнем, помолясь, с вами работать, – с улыбкой пригласил полковник, садясь в коляску.

Спустя час он прошел в здание старого каземата, что был когда-то местным арсеналом, и, кивнув вытянувшемуся в струнку дежурному, толкнул дверь в свой местный кабинет.

– Сиди, сиди, – махнул он рукой встрепенувшемуся было Елисею. – Ох, и задал же ты мне задачу, – вздохнул он, опускаясь в свое кресло. – Генерал-губернатор по сию пору в себя прийти не может. И то сказать, целый заговор под самым носом. За такое и места лишиться не долго.

– А его-то за что? – удивился парень. – Он не контрразведчик и подобные загадки разгадывать не обучен. Для того ваша служба имеется.

– Не ведаешь ты дел политических, – добродушно усмехнулся полковник.

– И слава богу. По мне, так чем от них дальше, тем лучше.

– А вот это ты зря, – наставительно протянул Тимофеев. – Ты теперь не просто казачий князь, а еще и серьезная величина в местных раскладах. Так что знать, кто тут чем дышит и от кого чего ожидать можно, должен.

– Сказать по совести, плевать мне, кто тут чем дышит, – хищно усмехнулся парень. – Мое дело – землю эту защищать да пластунов учить. А в политику пусть играют те, кому заняться нечем. А мне и своих дел хватит.

– Ох, и упрямый же ты, – с усмешкой покачал полковник головой. – Только ты забываешь, что давно уже влез во всю эту политику, начав мне помогать.

– А вот тут вы крепко ошибаетесь, Александр Савич, – ехидно усмехнулся парень. – В политику я не влезал.

Я только честно хватаю за глотки тех, на кого вы мне указываете. А что, за что и почему, только ваша головная боль.

– Угу, а на статского советника Нежинского тоже я тебе указал? – поддел его полковник.

– А вот это мой кровник, и вашей службы наши с ним дела не касаются, – моментально ощетинился Елисей.

– И зачем тогда ты показал его мне? – задумчиво поинтересовался Тимофеев.