Поездка проходила спокойно. Между тем солдаты и офицеры Георгиевского батальона совершенно не знали поставленной им задачи. Никакой разъяснительной работы с ними не велось. Им говорили только, что они должны будут охранять царскую семью[1139]. Показания генерала Ануткина ВЧСК Временного правительства о том, что командир георгиевцев генерал-майор И. Ф. Пожарский перед отъездом заявил солдатам, что он не даст им стрелять в народ, даже если такую команду даст сам Иванов, следует отнести к домыслам Ануткина, сделанных с испугу.

В 6 часов вечера 1-го марта Иванов с отрядом прибыли в Вырицу. Здесь почему-то Иванов остановился и издал приказ. «Приказ главнокомандующего Петроградским военным округом. 1-го марта 1917 года № 1, станция Вырица. Высочайшим повелением от 28-го февраля сего года я назначен главнокомандующим Петроградским военным округом. Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о сем всем войскам, всем без изъятия военным, гражданским, духовным властям, установлениям, учреждениям, заведениям и всему населению, находящемуся в пределах округа. Генерал-адъютант Иванов»[1140].

И ни слова, зачем прибыл, что должен делать, что должны делать все перечисленные военные, гражданские, духовные власти и установления, учреждения, заведения в приказе Иванова нет! Как и нет в нём никаких угроз мятежникам, никаких предупреждений о репрессиях и наказаниях, которые должны были быть неминуемо отражены в приказе «генерала-диктатора». В приказе же генерала Иванова простая констатация факта его прибытия.

Одним из объяснений остановки Иванова в Вырице были волнения в Луге. Но выше мы уже постарались показать всю цену этим объяснениям.

1-го марта вечером генерал Иванов получил от генерала Алексеева телеграмму от 28-го февраля, в которой тот фактически признавал Временное правительство, то есть мятежников, против которых Иванов должен был действовать! Иванов всё понял, и действовать не стал.

О том, как генерал Иванов «подавлял» мятеж, вспоминает баронесса С. К. Буксгевден, которая была свидетельницей приезда Иванова в Царское Село? «Этой же ночью 1-го марта из Ставки прибыл генерал Иванов. Его встреча с императрицей состоялась уже в два часа пополуночи. Генерал Иванов был послан с войсками на подавление мятежа в столице. Свои войска генерал оставил в Вырице, примерно в 20 верстах. Генерал просил разрешения императрицы использовать солдат, защищающих дворец, для охраны тыла — на то время, пока он будет продвигаться к Петрограду с батальоном Святого Георгия. Императрица совершенно обоснованно заметила, что генерал получил всю полноту власти и инструкции от самого императора и потому волен действовать так, как считает нужным. Сама же она не может отдавать никаких распоряжений. Кстати говоря, генерал Иванов так ничего и не сделал. Он оставался со своим батальоном в Вырице и даже не высадил своих солдат из поезда»[1141].

С. П. Мельгунов пишет, что Иванов получил эту телеграмму Алексеева, только когда он уезжал из Царского Села после аудиенции у императрицы Александры Феодоровны. Но свидетели утверждают, что Иванов приехал в Александровский дворец, уже зная о содержании телеграммы.

Генерал Спиридович пишет по этому поводу: «Около полуночи стало известно, что на вокзал прибыл генерал-адъютант Иванов и что эшелоны с его войсками где-то задержали. Появилась надежда узнать что-либо о Государе. Императрица просила генерала приехать во дворец. Генерал Иванов, приехав на вокзал, принял кого-то из представителей города и гарнизона, а также прибывшего из Петрограда полковника Доманевского, назначенного к нему начальником штаба. Доманевский доложил о том, что происходит в Петрограде, и сказал, что вооружённая борьба только осложнит положение. На вокзале Иванову была вручена следующая телеграмма от начальника штаба Алексеева [далее идёт текст телеграммы от 28-го февраля — П. М.]. По этой идиллической телеграмме было ясно, что Ставка благожелательно настроена к революционному правительству и признаёт даже его министров. […] Телеграмма Алексеева свите (императрицы — П. М.) была известна, т. к. она передавалась Иванову через дворцовую телеграфную станцию»[1142].

Последнее утверждение очень странное, так как телеграфная и телефонная связь Царского Села, тем более дворцовой станции, со Ставкой была прервана в 11 часов утра 1-го марта.

После аудиенции у Государыни в 2 часа 30 минут ночи генерал Иванов заявил собравшимся, что ничего предпринимать не будет, так как «императрица против этого». Это была неправда. Великий князь Николай Михайлович, который 1-го марта самовольно вернулся в Петроград из ссылки и активно включился в дело свержения династии своих предков, писал, что Государыня «уверяла генерала, что энергичными действиями он может восстановить порядок в Петрограде»[1143].

Получив отказ Иванова, императрица попросила его отвезти Государю её письмо. Иванов отказался исполнить и эту просьбу императрицы.

Затем генерал Иванов отправился на Царскосельский вокзал. Там ему была вручена телеграмма из Ставки, от имени императора Николая II: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут».

По сей вероятности, к этой телеграмме царь не имел никакого отношения. Однако она давала генералу Иванову отличный повод вернуться в Вырицу Оттуда он послал генералу Алексееву телеграмму: «Ночь на 2-е марта ночую в Вырице, Генерал-адъютант Иванов»[1144].

2-го марта, находясь в Вырице, Иванов получил телеграмму от Гучкова, отправлявшегося в Псков к царю. «Еду в Псков, примите все меры повидать меня либо в Пскове, либо на обратном пути из Пскова в Петроград. Распоряжение дано о пропуске вас в этом направлении»[1145].

«Рад буду повидать вас, — отвечал заклятому врагу императора «диктатор» и «усмиритель», которому те, кого он должен был усмирять, разрешали проехать в Петроград, —мы на ст. Вырица».

Однако Гучков предложил встретиться не в Вырице, а на станции Гатчина-Варшавская. Иванов поехал в Гатчину, но был остановлен на станции Сусанино, и после полученных телеграмм от Бубликова, в которых последний очень посоветовал «не двигаться из Вырицы», в неё и вернулся.

2-го марта в 21 час 40 минут генерал Рузский направил Родзянко телеграмму, в которой от имени императора сообщил о приказе отозвать генерала Иванова с должности главнокомандующего Петроградским военным округом[1146]. «Карательный поход» закончился.

Великий князь Николай Михайлович, оценивая результаты этого «бумажного похода», писал: «Карательная экспедиция сделалась водевилем, и позднее он (Иванов — П. М.) понял, что вся эта инсценировка была созданием рук Гучкова и Алексеева, чтобы усыпить возможное беспокойство императора и чтобы создать себе отчёт об истинном настроении войск Царскосельского гарнизона»[1147].

Великий князь явно недооценивал генерал-адъютанта Иванова. В этом водевиле он с самого начала играл не главную, но вполне осознанную роль.