смотреть на то, как ты выходишь за этого человека замуж. Прости.

Адам смотрит то вперёд, то переводит взгляд вниз, он избегает моего взгляда. Эти слова ему дались нелегко, но я рада, что он сказал правду, хоть мне грустно от того, что я не увижу его завтра в толпе гостей.

— Ничего, — слабо улыбнувшись, касаюсь его плеча я.

— Не верю, что ты это делаешь, — всё ещё не смотря на меня, усмехается Адам.

— Я тоже, — смотрю на улицы Нью-Йорка я.

— Так не должно быть…

— Хватит, — перебиваю я Адама, решительно повернувшись к нему. — Если ты хотел встретиться со мной только для того, чтобы отговорить от свадьбы, то не стоило тратить своё время.

Адам задерживает на мне внимательный взгляд, в котором медленно словно гаснут огоньки.

— Не только поэтому, — поникшим голосом говорит он. — Но я тебя понял и… больше не буду затрагивать эту тему.

— Спасибо, — с раздражением говорю я, ускоряя шаг и проходя вперёд.

— Клэр, я завтра возвращаюсь в Чикаго и я не хочу прощаться с тобой на такой ноте, — останавливает меня за руку Адам. — Ты вернулась и я не хочу терять тебя как подругу снова, поэтому прости меня, и давай забудем об этом разговоре.

Я сдержанно киваю Адаму, внимательно смотря на него, и мы продолжаем нашу прогулку, хотя наш разговор всё равно идёт уже не так свободно.

— Наверняка Брайан сейчас развлекается, как может, — усмехается друг, — а почему ты не устроила девичник?

— Ну, во первых: сейчас Брайан не «отрывается как может» а встречается с организаторами свадьбы и во вторых: неужели мне на вечеринку приглашать лишь одну Джессику? Ведь других настолько близких подруг у меня нет.

— А как же я? — с толикой обиды в голосе спрашивает Адам, и у меня вырывается смешок.

— Ну, конечно! Как я могла забыть? — подыгрываю ему я. — Прости, моя дорогая!

Я смеюсь, не сдерживая широкой улыбки, и я понимаю, что Адаму удалось не просто рассмешить меня, но и развеять между нами всё напряжение.

— Может, сходим в Центральный парк? Или может, отправимся к пристани? — воодушевлённая идеей посмотреть на закат над речной водой, спрашиваю я.

Но, кажется, Адаму эта идея не очень нравится, потому что он задумывается и явно не над моим предложением.

— Знаешь, это неплохая идея, но у меня немного другие планы, — словно боясь сказать что-то лишнее, протягивает Адам, переводя на меня неуверенный взгляд.

— Что ты задумал? — ту же отставив в сторону смех и улыбку, всерьёз напугано спрашиваю я, остановившись посреди улицы. — Если это хоть как-то связано с Джеком…

— Да нет же, женщина, успокойся, мои планы никак не связаны с Джеком, — немного раздражённо рявкает Адам, и мне становится на порядок легче, но всё ещё не по себе. — Но… — вновь неуверенно и с лёгкой опаской протягивает он, — нам нужно поехать в Бруклин.

— В Бруклин? — хмурюсь я, совершенно сбившись с толку. — Зачем?

— Просто поедем, и ты сама всё поймёшь, — поворачивает меня к дороге Адам и к нам тут же подъезжает такси.

Меня всё это, мягко говоря, настораживает, но я не донимаю Адама вопросами, потому что уверена, что он всё равно мне ничего не скажет. Не знаю, что он задумал, но мне это не нравится, я волнуюсь, что это всё же как-то связано с Джеком и у меня даже возникает мысль, что его отъезд из страны был липовым, был обманом, в который я поверила и сейчас Адам привезёт меня к Джеку, а потом…

— Боже… — выдыхаю я, прерывая свои собственные мысли, когда колорит давно забытых мною бруклинских домов сменяется дорогой, которую я точно никогда не забуду.

Я родилась в Бруклине, я жила здесь семнадцать лет и только потом переехала на Манхэттен из-за учёбы. В этом городе я громче всего смеялась, а потом убивалась от горя.

Я бездумно смотрю в автомобильное окно на медленно проносящуюся мимо пустошь, деревья… а потом мы останавливаемся у вывески «Кладбище Грин-Вуд».

— Зачем ты… — со злостью во всём теле, но уже со слезами на глазах спрашиваю я Адама, который сидит впереди.

А ведь он делает это не первый раз. Однажды Адам уже привозил меня на кладбище к моим родителям, но это было… наверное, пять лет назад. И тогда… в тот достаточно тяжёлый для меня момент мне было это нужно, тогда Адам помог мне, но сейчас… я не была здесь с тех пор, как Адам привозил меня сюда пять лет назад. И я, наверное, просто сойду с ума.

— Пойдём, — выходя из машины, говорит мне Адам и я, не спеша, но всё же следую его словам. — Не злись, завтра ты выходишь замуж, и думаю, ты должна навестить родителей.

Я молча смотрю на расплывшейся перед моими глазами силуэт Адама и без лишних слов обхожу его проходя на территорию кладбища.

Я зла, я до ужаса зла на Адама, но почему именно, я не знаю. Наверное, я зла даже не на него, а на себя, потому что я должна была сама, без чьей-либо помощи приехать сюда.

Умиротворение вдруг сменило секундную боль, мне не страшно, наоборот очень спокойно и проходя по дорожке, направляясь к знакомым плитам я не чувствую… напряжения или опять таки ноющей боли в сердце, я не чувствую даже тоски, хотя, конечно же, до безумия скучаю по родителям.

Я молча опускаюсь на колени перед двумя плитами с именами моих родителей и опять таки молча сижу около десяти минут. Мне нечего сказать, а точнее я просто не хочу говорить, я просто хочу помолчать и в мыслях попросить прощения за всё, что я сделала не так, за все свои ошибки, за все свои неправильные поступки.

Возможно, Адам подумал о том, что навестив родителей, поразмыслив в тишине, я… приму другое решение и отменю свадьбу, сбегу уеду, осмелюсь на изменения, но нет. Этому уже не бывать и ничто не изменит моего решения. Поэтому побыв на кладбище совсем недолго, я мысленно прощаюсь с родителями, провожу рукой по плитам и ухожу.

Слёзы в глазах, но пустота в сердце… наверное, боль от потери родителей со временем встала на второй план, уступив уже совсем другой печали.

— Заедем за кофе? — открывая дверь такси, спрашиваю Адама я, застыв на месте.

— Да, — уверенно кивает он, и я сажусь в машину.

Адам… он больше чем просто мой хороший знакомый, он даже больше чем мой хороший друг, он… стал мне семьёй за довольно недолгий срок нашего тесного общения.

Он много для меня