Доктор Огава не ошибся, когда сказал, что Татэяма был запрограммирован на трех уровнях. Но добраться до этого третьего уровня Огава не сумел.

Под глубоким гипнозом доктор Надлер внедрил в мозг Татэяма ключевую фразу — сигнал к саморазрушению. Услышав ее, Татэяма должен был немедленно покончить с собой. На магнитофонной ленте, которую прислали Ладетто, доктор Надлер записал эту ключевую фразу.

Специальный агент ФБР Роберт Генри Скотт так и не дождался Уэнделла Сэнфорда. И никогда не узнал, что хотел сказать ему руководитель отдела безопасности компании «АВС»…

В двух кварталах от дома Скотта красный «феррари» Стэнфорда (недавно он купил новую машину) потерял управление. Разогнавшись на мокром от таявшего снега шоссе, Сэнфорд пытался затормозить перед поворотом, но педаль тормоза упала, словно кто-то отсоединил ее. Между тем еще утром автомобиль был вполне исправен…

Машина повалила несколько метров металлического ограждения и покатилась под откос.

Сэнфорда доставили в больницу уже мертвым.

Через два часа после того, как Эмсли сообщил Фитцсиммонсу о гибели шефа отдела безопасности конкурирующей фирмы, из Лэнгли поступила благожелательная телеграмма, подписанная самим директором ЦРУ. Из нее следовало, что Эмсли, выполнивший задание особой важности, может возвращаться в Вашингтон. Получив эту телеграмму, Эмсли сделал вывод: его деятельность в Силиконовой долине признана успешной. В таком случае место начальника отдела внутренних операций за ним…

Эмсли зашел к Фитцсиммонсу попрощаться.

Они познакомились несколько лет назад. Фитцсиммонс был тогда всего лишь подающим надежды молодым бизнесменом. Эмсли свел его с одним из близких друзей нынешнего директора ЦРУ.

Дела Фитцсиммонса быстро пошли в гору. В Силиконовой долине не переставали удивляться прозорливости инженеров «Калифорния семикондактор» — компания выбрасывала на рынок совместимые компьютеры и средства программного обеспечения, подходившие к новым моделям «АВС» и «Ямато дэнки», почти одновременно с появлением самих моделей…

Когда Эмсли явился к Фитцсиммонсу, тот звонил в Вашингтон. Эмсли стоял, не решаясь сесть без приглашения. Закончив разговор, Фитцсиммонс поднялся и протянул Эмсли руку.

— Жаль, что нам приходится расставаться, — с широкой улыбкой сказал он. — Мы с вами сделали в Силиконовой долине несколько важных дел. Так, Эмсли? Я полагаю, что теперь вас ждет новое назначение в Вашингтоне. Я тоже лечу туда. Принято решение создать всеамериканскую корпорацию электронной промышленности, куда войдут крупнейшие производители компьютеров, в том числе «Калифорния семикондактор». На корпорацию будут работать четыреста лучших инженеров и конструкторов. Перед ними ставится задача в течение ближайших лет создать компьютеры пятого поколения.

— «АВС» тоже участвует?

— Нет, — четко ответил Фитцсиммонс. — Корпорацию поддерживает Пентагон, который выделяет ей миллиард долларов. Это ответ на вызов японцев. По предложению министерства внешней торговли и промышленности японская компьютерная индустрия создала институт технологии нового поколения компьютеров. В Вашингтоне наконец решили сконцентрировать наши силы по японскому образцу. Ради этого директор ЦРУ даже отпустил своего заместителя. Адмирал возглавит корпорацию.

— Прекрасный выбор! — воскликнул Эмсли. — Человек, который пять лет руководил Агентством национальной безопасности, лучше кого бы то ни было знает, кому и зачем нужны компьютеры пятого поколения.

— Вот именно! Президент одобрил программу создания космического оружия. В связи с этим всех членов корпорации ждут такие заказы, каких американская компьютерная промышленность еще никогда не получала. Кстати говоря, в корпорации будут участвовать техасские компании, несколько фирм из «исследовательского треугольника» в Северной Каролине и из-под Бостона. Но штаб-квартира расположится здесь, в Силиконовой долине. По нашему настоянию, — многозначительно добавил Фитцсиммонс, не уточняя, кого он имеет в виду.

Эмсли провели прямо в кабинет к доктору Надлеру. В субботний вечер, когда добропорядочным гражданам полагалось быть дома, в кругу семьи, руководитель клиники оставался на посту. Перед ним лежала толстая папка, — видимо, история чьей-то болезни.

Эмсли впервые видел Надлера и, здороваясь, изучающе взглянул ему в глаза. Он знал, что может рассчитывать на полное понимание со стороны Надлера, но его разбирало любопытство: что же представляет собой этот странный врач с сомнительной репутацией, изгой в научном мире и свой человек в разведывательном сообществе Соединенных Штатов?..

Эмсли было известно, что Надлер продолжает работы, в течение многих лет проводившиеся по просьбе ЦРУ доктором Камероном. Этот врач использовал ЛСД, электрошок и гипноз для подготовки агентов специального назначения, способных исполнить приказ, не подозревая при этом, что они действуют не по собственной воле. Но беда Камерона состояла в том, что он был недостаточно осторожен. Некоторые его эксперименты стали известны людям, которым не следовало о них знать. Вскоре Камерон погиб в горах — он увлекался альпинизмом…

— Как работает мой пациент? — поинтересовался Надлер.

— Отлично. Мне поручено поблагодарить вас, — бодро ответил Эмсли.

В Лэнгли считали, что Надлеру незачем знать о смерти инженера Татэяма.

— У вас новая просьба ко мне?

Слово «просьба» Эмсли пропустил мимо ушей — он понимал, что к людям типа Надлера нужно относиться снисходительно.

— Раз опыт с Татэяма оказался столь успешным, мы хотим предложить вам еще одного кандидата.

Эмсли положил на стол фотографию. Бросив на нее беглый взгляд, доктор Надлер с интересом посмотрел на Эмсли.

— Каким образом он попадет ко мне в клинику? — деловито осведомился он.

— Добавлять ваши препараты в молоко, как в случае с Татэяма, мы не станем. Его привезут к вам в здравом уме и твердой памяти. Ему надо будет сделать, скажем, прививку от холеры.

Доктор Надлер поднялся.

— Я должен немедленно отдать необходимые распоряжения, чтобы персонал был готов к назначенному времени. Кроме того, понадобится звуконепроницаемый бокс…

Луиджи Аадетто закрыл глаза, чтобы не видеть надоевшие ему физиономии. Он приехал в аэропорт слишком рано и целый час без толку сидел в зале ожидания. Ему не терпелось оказаться в Токио. Здесь, на Кюсю, он не чувствовал себя в безопасности, хотя поводов для беспокойства как будто бы и не было.

Выйдя из номера Огава, Аадетто избавился от дурацкого маскарада. Спустившись в ресторан, он посидел там немного, расплатился и спокойно уехал.

Аадетто был уверен: японцы так и не поймут, что произошло с Татэяма. Смерть инженера навсегда останется для них загадкой. И все же хотелось очутиться за надежными стенами посольства.

Какой-то самолет преодолел звуковой барьер прямо над аэропортом. До сидевших в зале донесся глухой отзвук далекого грома. Ладетто открыл глаза. Сидевшие вокруг него японцы замерли.

Ладетто вспомнил старинную японскую поговорку: что страшнее всего на свете? Ответ гласил: землетрясение, гром, пожар и отец. Родительская власть была крепка в феодальной Японии. Землетрясения и пожары причиняли ужасающие бедствия. Во время великого землетрясения в Канто — 1 сентября 1923 года — сгорел