Она продолжает играть со своей губой, покусывая ее зубами, как будто она не совсем уверена, что делать дальше.

Слегка отодвинувшись от меня, она не сводит с меня глаз.

— Почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? — спрашивает она, и я вижу, как расширяются ее зрачки, как поднимается и опускается ее грудь при каждом затрудненном вдохе.

Она возбуждена так же, как и я.

Но я знаю, что пока мы ничего не можем сделать.

— Что ты хочешь от меня, Дьяволица? Я весь твой, — говорю я ей. Может быть, это поможет, если она восстановит хоть какой-то контроль над этим. Я знаю, что последний инцидент нанес ей шрам, как душевный, так и физический, и я, вероятно, буду сожалеть о том, что сделал с ней, до тех пор, пока жив. И поэтому я готов сделать все, что потребуется, пока она снова не почувствует себя комфортно со мной. Я буду действовать так медленно, как она захочет, даже если мои инстинкты требуют, чтобы я трахал ее до беспамятства.

Мне нужно взять себя в руки!

— Я хочу посмотреть на тебя, — говорит она, задыхаясь, ее глаза задерживаются на моей эрекции. — Никаких прикосновений. Только смотреть.

Ей не нужно повторять дважды, когда я стягиваю штаны, мой член высвобождается и шлепается на живот.

— Я забыла, какой ты большой, — шепчет она, и выражение ее лица меняется на настороженное.

Я чувствую толчок в груди, мысль о том, что я могу причинить ей физическую боль, причиняет мне агонию.

— Это только для твоего удовольствия, Дьяволица. Я никогда не причиню тебе боль, — заверяю я ее, — если только ты сама не попросишь, — ухмыляюсь я и берусь рукой за основание члена, сжимая кулак.

Ее рот слегка приоткрывается, когда она смотрит, как я двигаю по члену рукой вверх и вниз, ее глаза следят за каждым моим движением.

Медленно она снимает топик, открывая взору свои роскошные сиськи, соски напряжены в воздухе.

Я издаю стон при виде этого зрелища, из кончика щедро сочится сперма. Я провожу большим пальцем по головке, используя влагу для покрытия всего ствола.

— Черт, Дьяволица, ты олицетворение соблазна, — прохрипел я, наблюдая, как она поднимает руки, чтобы поиграть с сосками.

— Ты трогала себя, пока меня не было? — спрашиваю я, образ уже формируется в моем сознании и заставляет меня напрягаться еще сильнее.

Она краснеет, медленно кивает.

— И о чем ты думала, пока ласкала свой маленький клитор? — спрашиваю я, усиливая хватку, в то же время слыша ее небольшой вздох, ее позвоночник выгибается дугой, и она выпячивает сиськи в воздух.

— О тебе, — говорит она, ее голос едва превышает шепот. Румянец распространяется по ее груди и щекам, ее язык высовывается, чтобы облизать губы в промежутках между небольшими хныканьями.

— Что я делал? — продолжаю я прощупывать, ее тоненькие лепетания творят чудеса с моим членом, ублюдок умиляется звукам, мои яйца почти подтягиваются от боли из-за того, что слишком полны спермы. Я понятия не имею, какое заклинание она на меня наложила, как мое тело реагирует только на нее, но я не жалуюсь.

Она, блядь, владеет мной!

— Трахал меня, — ее глаза закрываются, — трахал меня как животное, — продолжает она, ее голос становится все более высоким и придыхательным. — Преследовал меня и брал раком... как зверь, — говорит она с приглушённым стоном, и я едва могу удержаться от кульминации. Похоже, что при всем ее страхе перед болью, она испытывает тайный восторг от того, что ее преследуют и подчиняют. Моя развратная монашка может оказаться более озорной, чем я ожидал.

Возможно, в будущем мы будем предаваться этим фантазиям.

— Сними трусики, — приказываю я, даже не задумываясь, — Дай мне посмотреть на эту красивую киску, — говорю я хрипловатым голосом.

Она даже не колеблется, распутница. Она спускает трусики и располагается прямо передо мной, медленно раздвигая ноги и позволяя мне увидеть чудо, спрятанное между ними.

Она мокрая и блестящая от желания, и я не хотел бы ничего лучше, чем погрузиться в нее, попробовать ее на вкус своим языком и заставить ее кончить мне на лицо.

Но не сейчас.

— Просунь пальцы в свою тугую маленькую киску, — приказываю я ей, продолжая работать членом, представляя, что моя рука — это ее киска, крепко обхватившая меня и высасывающая из меня всю гребаную жизнь.

О, но я с радостью умру.

Она делает, как велено, два пальца опускаются между губами ее киски. Они почти сразу же покрываются ее возбуждением, и она использует его, чтобы размазать вокруг, заставляя меня ревновать к чертовому пальцу.

— Чья это киска, Дьяволица? — требую я, желая услышать ее слова.

— Твоя, только твоя, — шепчет она, закрыв глаза, ее пальцы кружат вокруг клитора.

Мои собственные движения ускоряются, поскольку я практически чувствую запах ее возбуждения с того места, где я сижу, запах пьянящий и такой чертовски вкусный, что я в секунду готов прыгнуть на нее, готовый лакать ее соки.

— Ты представляешь, что это я прикасаюсь к тебе? —продолжаю спрашивать я, наслаждаясь тем, как пылают ее щеки, как открывается и закрывается ее рот при каждом движении клитора.

— Да, — хнычет она, — Я представляю, что это мой Бог трогает меня, — говорит она, слова застают меня врасплох и заставляют мои яйца сжаться, оргазм неминуем.

— Черт бы меня побрал, Дьяволица, — простонал я. — Как я могу продержаться, когда ты говоришь такие вещи?

Я сжимаю свой член, мои глаза почти закатились до затылка от этого ощущения.

— Моя развратная маленькая монашка любит грязные игры, — говорю я, наблюдая, как ее движения ускоряются, рот приоткрывается, дыхание вырывается рывками.

— Кончи для меня, Сиси, дай мне увидеть, как эта киска кончает для своего бога, — приказываю я ей, и проходит совсем немного времени, прежде чем она стонет мое имя, ее ноги дрожат, когда она достигает кульминации, ее киска истекает соками и заливает пальцы.

Блядь!

Ее глаза открываются и остекленевшие зрачки рассматривают мой напряженный член и то, как я накачиваю его как сумасшедший, ее вид только подстегивает мое собственное удовольствие.

— Кончи на меня, — говорит она, вставая на четвереньки и медленно приближаясь ко мне, пока ее