все же, – немного помолчав, произнес Саша, – а у меня даже котенка, и того нет. Мне тридцать шесть лет. Я дважды побывал на краю, из-за чего у меня возникает определенный вопрос: за что? зачем? для чего все это надо было? Я остался больной, никому не нужный, одинокий. Да, я одинок, да, я устал от своей же компании, но сделать ничего не могу. Мне женщины могут только сниться, с моим-то прошлым. Я хочу любви, я хочу хоть немного ласки и понимания. Я устал… – он закрыл лицо руками. – Я так устал, я думал, что наконец-то отмучился, что больше не придется страдать, но ты меня вытащила из этого состояния, и я вынужден продолжать бренную жизнь… только вот… ради чего?

По бледному лицу пробежала одинокая слеза. За ней еще одна, и еще, давая волю своим чувствам, всему тому, что накопилось в душе. Он так долго держал это в себе, боясь показать, настолько может быть слаб духом человек. Мужчины тоже плачут, в этом нет ничего зазорного. Только социум делает из этого проблему, опускаясь до некрасивых обсуждений и сплетен.

Марина пристально смотрела на него, не отрывая взгляда. Она не стала его корить, лишь внимательно выслушала и, наклонив голову, размышляла над нужными словами. Саша высморкался в наволочку, снятую с подушки, что лежала на кушетке, и закинул ее куда подальше. Его грудь украшали многочисленные раны, нанесенные чем-то острым. Большая часть из них оказались неглубокими. Марина прикурила очередную сигарету и протянула Сергею-Александру.

– Здесь вообще-то нельзя курить, но сегодня случай особый, – произнесла она, присаживаясь поближе. – О-о-ох, в общем, я тебя внимательно выслушала и сейчас скажу вещь, которая тебе сначала не понравится. Ты должен жить дальше, чего бы в твоей жизни не случилось. Те, кто лежат сейчас на кладбищах, тебе бы позавидовали черной завистью. Ты выжил. Двадцать шесть человек, из которых только ты один – живой. Хотя, я, может быть, ошибаюсь, но все же. Ты вытянул счастливый билетик! – рассмеялась Марина. – Ладно, это была самая глупая шутка в мире. Ты должен жить дальше, ты понял?

– Зачем? – простонал мужчина.

– Зачем?! Я тебе пять минут назад рассказывала о кошмарной девице! Так вот, дорогой мой Сашенька, если ты наложишь на себя руки, она выиграет. Она станет намного сильнее, чем сейчас! И твоя смерть будет для нее большим плюсом! Я пытаюсь вас всех спасти! Да, потому что я ищу своих детей. Да, только та девица прекрасно знает, где они, но мне не хочется хоронить очередного знакомого, который наложил на себя руки. Один из нашей компашки сравнительно недавно умер. Мы с моим другом разузнали, что, когда он приехал домой, родители и жена от него сразу же отказались, а через день его нашли повешенным. Нет ничего хорошего в подобной смерти. Я не знаю, радуйся птичкам, травке, маленьким кошечкам и собачкам, но не смей обрывать свою жизнь! Я, знаешь ли, тоже не вечная…

День медленно клонился к вечеру. Небо затянуло розовыми всполохами, закрывая собой маленькие, медленно плывущие, облачка, а яркий шар, в последний раз одаривший мерзлую землю своими лучами, скрылся за горизонтом. На станции стало слишком тихо. Александр прислушивался к редким звукам, доносящимся из “золотого” коридора, и тяжело вздыхал, закрывая глаза и погружаясь в дрему, сквозь которую доносились обрывки чьих-то фраз и сумбурные слова.

Что-то тяжелое приземлилось ему на колени. Саша приоткрыл один глаз. Перед ним промелькнула чья-то грудь, едва прикрытая длинными темными волосами. В горле образовался, мешая дышать, тяжелый ком – Александр побоялся спугнуть обнаженную девицу, что водила ногтями по его голому торсу. Незнакомка целовала его в шею, касалась пальцами приоткрытых губ, и это заводило мужчину, у которого давно не было женщины. Саша чувствовал, как его достоинство наливается свинцом, и в голове витают мысли только об одном: ему безумно захотелось переспать с этой девицей.

– Ай!

Александр быстрым движением сел на постель. Схватил девицу за руки, когда та попыталась ретироваться. В пронзительных синих глазах промелькнули одновременно испуг и злая насмешка. Шелковый халат спал на пол, открывая взору маленькую аккуратную грудь с сосками карамельного цвета.

– Дай мне частичку своей любви! – громким шепотом произнес Сергей-Александр, не выпуская из крепких пальцев тонкие девичьи запястья. – Позволь мне овладеть тобой! У тебя прекрасные груди, я хочу их прямо здесь и сейчас!..

Незнакомка вконец растерялась. Пока она обдумывала пути отступления, как Саша, не желая терять времени, опрокинул ее на постель, прижав к матрасу всем своим телом. Девица даже не пискнула, буравя его взглядом синих глаз. Александр наклонился и прикоснулся губами белой шеи. Затем провел языком вдоль груди, коснулся бугорков и оставил на них след от поцелуя. Разум отошел на задний план, когда Сергей-Александр быстрым движением расстегнул брюки, бросил их на пол и, закатив глаза от удовольствия, вошел в девицу, начиная медленно двигаться.

– У меня вчера был секс.

Марина вопросительно посмотрела на Сашу.

– С кем это?

Он моргнул и уставился на потолок.

– Я еще никогда не чувствовал себя таким живым, – через минуту ответил мужчина, облизывая пересохшие губы, – хах, странно звучит, да? У меня давно ни с кем ничего не было, а тут девушка, с темными, как ночь, волосами. У нее дивное тело. Я даже чувствовал, как груди ее трясутся в моих руках. – Саша выставил вперед ладони. – Мне хотелось еще и еще, но наступило утро, я проснулся, а ее уже нет.

– Так кто же это?

Александр тяжело вздохнул.

– Она. Кошмар.

Глава XXIII

Отец Димитрий пребывал в одиночестве, когда двери храма распахнулись, и в зале появилась темноволосая девушка с каре.

– Что это за люди?

Лена указала на священников в темных балахонах.

– Церковный хор. Они не местные, приезжают сюда раз в год, чтобы отмолить город и попросить прощения у Бога за все те ошибки, что мы совершили.

Лена подошла к окну, за которым шел проливной дождь.

– Я слышала, здесь якобы бунтует маленькая девочка.

– Верно.

– А чего она хочет?

Отец Димитрий пожал плечами.

– Только Богу известно.

– В последнее время об этом Боге только и