Шрифт:
Закладка:
Они сражались, когда приходилось, и прятались, когда могли, но чем ближе они подходили, тем больше казалось, что эгрилы высыпают из дома Косы. Дайджаку группами поднимались в небо, распространяясь по городу со своими бомбами и копьями, в то время как все больше и больше воинов с лицами-Черепами заполняли улицы. Это было безжалостно. И в воздухе раздался визг, непрерывный вопль боли, как будто сам мир разрывался на части.
— Мне это не нравится, капитан, — сказал один из стражников. Его звали Максис или что-то в этом роде. Мужчина с лицом, которое могла полюбить только мать. Они укрылись в переулке возле дома Косы, и Раласис был рад, что они это сделали. Черепа были повсюду.
— И мне.
— Сколько из них Коса спрятал в доме? Похоже, что оттуда выходят сотни. — Голос Максиса был полон страха, и Раласис ни на йоту не винил его за это. Любой здравомыслящий человек должен был оцепенеть от страха. Раласис, безусловно, оцепенел. Он прихватил из тюрьмы кольчугу, но теперь, когда бой был неизбежен, понял, она не слишком хорошо защищает его жизненно важные органы.
— Ну, не так много, — ответил он. — Я видел, может быть, шестерых, и они не были солдатами.
— Тогда откуда они идут?
— Не знаю.
— Нам нужно возвращаться.
Раласис взглянул на своих людей. Они выглядели такими же напуганными, как и он сам. Однако он не мог позволить им об этом узнать. Людям нужна сила, за которой можно следовать, нужен кто-то, кто мог бы сделать трудный выбор, когда придет время, нужен лидер, который мог бы заставить их поверить, что он сохранит им жизнь. Раласис не был ни тем, ни другим, но мог притвориться лучшим из них.
— Я знаю, что разумнее всего было бы убраться отсюда как можно дальше, но иногда разумное — это неправильный поступок. — Солдаты посмотрели на него, как на сумасшедшего, поэтому он продолжил. — В этом доме творится что-то нехорошее, и это нужно остановить. Судьба Лейсо — Мейгора — вполне может зависеть от того, как мы с этим справимся. Я бы хотел, чтобы это было не так, но мы все, кто здесь есть. Мы обойдем сзади, перелезем через стену и попадем в сад этого ублюдка. Мы подберемся к дому как можно ближе, прежде чем начнем драться. Это будет кровавая работа, но мы пришли сюда с мечами и копьями не для того, чтобы просто поболтать. Понятно?
Он получил ответные кивки, но ни один из них не выглядел слишком убежденным.
— Если мы сделаем это, и сделаем правильно, нам поставят статуи, как только все это дерьмо закончится. Нам больше никогда не придется покупать выпивку или возвращаться домой в одиночестве до конца наших дней. Ну, кроме Максиса. Слава не сделает его красивее.
Стражники захихикали. Даже Максис.
— Пошли. Время замочить ручки.
Он повел их вокруг задней части дома. На этот раз перелезть через стену было легче, потому что кто-то подставил ему руки. Визг стал громче, бил по ушам, но и это им помогло. Не было необходимости вести себя тихо, не при таком грохоте. Он мог взорвать стену, и Черепа бы этого не услышали. И Раласис знал, что издавало этот шум. Он слышал достаточно историй о вторжениях Эгрила. Тонин открыл врата. Вот как ублюдки проникали внутрь. Он хотел смерти Косы, но убийство Тонин также стояло довольно высоко в его списке дел.
Они двинулись через сад, привлеченные ярким светом возле дома, сердцевины этого безбожного крика. Сам воздух горел от того, что делали эгрилы. Его люди рассредоточились, прячась в кустах и за деревьями, но его дюжина казалась ничтожно-малой по сравнению с эгрилами. Все больше и больше их появлялось из этой проклятой дыры.
Затем он заметил Тонин. Мужчина — или он думал, что это был мужчина — одетый в лохмотья, с прозрачной кожей, лысый. Он взмахивал руки, как дирижер с оркестром, и стоял спиной к Раласису. Не могло быть лучшей мишени.
— Дай мне свое копье, — прошипел он Максису.
Тот отдал без колебаний. Вероятно довольный, что не его попросили бросить эту чертову штуку. Если бы Раласис был каким-нибудь офицером, он бы приказал Максису попробовать это, прежде чем пытаться самому, но он был слишком туп, чтобы это делать. Он никогда не подвергал риску жизнь другого человека, если сначала мог рискнуть своей. Именно из-за этого его однажды убьют — но, будем надеяться, не сегодня.
Он пополз вперед, потными руками сжимая рукоятку копья, оценивая его вес и балансировку. Он старался не считать, сколько Черепов было в саду вместе с Тонин. Только дурак бы не понял, насколько плохи его шансы против них, но он ничего не мог с собой поделать.
Их было по меньшей мере тридцать. Тридцать против тринадцати. Действительно, дерьмовые шансы, и спрятаться будет некуда, как только Раласис метнет копье.
А если он промахнется? Да помогут ему боги.
Он подобрался так близко, как только осмелился, встал, прицелился. Кто-то что-то крикнул. Раласис не понял ни слова, но догадался, что его заметили. Тогда нельзя терять времени. Он метнул копье. Сильно. Быстро.
Он угодил Тонин прямо в спину, и, через долю секунды, врата захлопнулись. Ужасный визг смолк вместе с ними.
И все Черепа повернулись к нему.
— Привет, беда, мой старый друг, — прошептал он, вытаскивая меч. Почему он не нашел подходящих доспехов, прежде чем броситься сюда?
— В атаку! — закричал он и побежал навстречу врагу, молясь, чтобы его люди выполнили приказ. Молясь, чтобы он не погиб, совершив какую-нибудь глупость, как всегда говорил его отец.
70
Тиннстра
Лейсо
— Айтас.
Зорика произнесла это слово, и мир разлетелся на части. Тиннстра думала, что испытала смертную боль, когда впервые прошла через врата, но это было хуже. Намного хуже. Ей показалось, что ее разрывают на части. Это была смерть. Она стала тенями, затерявшимися в ослепительном, ярко горящем свете.
Это длилось вечность. Это длилось секунду. Она видела, что Боги наблюдают. Она была одинока в своей боли. Рождение. Смерть. Все. Ничего. Она потянулась без помощи рук. Магия поглотила ее, разорвала на части, раздавила, убила.
А потом это прекратилось. Боль, свет, огонь — все исчезло. Они вернулись в комнату —
