24. «О прорезывании зубов», De dentitione, Peri odontophyids. Речь в этом сборнике, состоящем из 32 афоризмов, идет о гигиене и лечении младенцев, особенно в связи с прорезыванием зубов. Книгу можно разделить на две части. Первая часть (1—17) связана с прорезыванием зубов, вторая (18–32) с изъязвлением миндалин, язычка (увулы) и горла. Возможно, какой-нибудь редактор или составитель, которого больше всего интересовала педиатрия, изъял текст «О прорезывании зубов» из другого, более крупного трактата. В том виде, в каком он до нас дошел, «О прорезывании зубов» – самый ранний трактат по педиатрии, хотя, конечно, отдельные замечания по этому разделу медицины можно найти и в других книгах Корпуса.

Деонтология

Естественно объединять ряд текстов, речь в которых идет об обязанностях врачей и должных способах обращения с пациентами.

Судя по композиции подобных сборников, в то время врачи уже начинали организовываться в профессиональное сообщество, имевшее определенные обязанности и привилегии. Поскольку других доказательств существования такого объединения у нас нет, невозможно сказать, насколько далеко зашла эта организация. Возможно, врачи создали цех или, вероятнее всего, неформальную группу, состоявшую из пожилых врачей, их более молодых ассистентов и учеников. Самый ранний и самый важный из текстов такого рода – знаменитая Клятва Гиппократа.

25. «Клятва», lusiurandum, Horcos. Клятву приносили ученики перед тем, как их принимали в члены цеха или объединения косских врачей. Судя по первому предложению, перед нами не только клятва, но и договор; ученик обязался относиться к детям того, кто научил его врачебному искусству, как к братьям, делиться с учителем своими достатками и помогать ему в случае необходимости, учить детей своего учителя без всякой платы и договора, передавать полученные знания собственным детям, детям своего учителя, немногочисленным другим ученикам, принявшим присягу и подписавшим договор, и больше никому. То есть речь идет не только о профессиональном объединении. Отстаивается постоянство его монополии. Таким образом, медицинское обучение утверждалось на цеховой основе.

Определить дату написания «Клятвы» невозможно, но, вероятно, ее приняли в золотой век косской школы.

Одно место всегда вызывало у комментаторов некоторое недоумение: «Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом». Выдвигалась гипотеза, что слова ов твцвсо следует переводить как «не буду кастрировать», однако греческие врачи не боялись использовать нужное слово. Мысль о том, что врач не должен был выполнять хирургические операции, которые предоставлялись низшему врачебному сословию, также не сочетается с тем, что нам известно о хирургии эпохи Гиппократа. Предубеждение против хирургии появилось не в Античности, а в Средневековье. В модернизированных изданиях этот кусок обычно выкидывают.

«Клятва» – основополагающий документ медицинской этики. Ее популярность была огромна, так как она всегда составляла неотъемлемую часть Корпуса Гиппократа. Более того, отстаиваемые в ней идеалы принимали почти все медицинские школы греко-арабо-латинской традиции вплоть до наших дней.

26. «Закон», Lex, Nomos. Этот текст, хотя он ненамного длиннее «Клятвы» (менее двух страниц на греческом), гораздо моложе, поскольку в нем заметны следы влияния стоиков. Он был известен Эротиану. В отличие от прозаичной и суховатой «Клятвы» «Закон» более философский и написан изящнее. Его цель – очертить образование хорошего врача; судя по всему, к тому времени, как он был написан, медицинский цех превратился в своего рода тайное братство. Приведем первый и два последних раздела:

«Медицина поистине есть самое благородное из всех искусств. Но по невежеству тех, которые занимаются ею, и тех, которые с легкомысленной снисходительностью судят их, она далеко теперь ниже всех искусств. И по моему мнению, причиной такого падения служит больше всего то, что в государствах одной лишь медицинской профессии не определено никакого другого наказания, кроме бесчестия, но это последнее ничуть не задевает тех, от которых оно неотделимо. Мне кажется, что эти последние весьма похожи на тех лиц, которых выпускают на сцену в трагедиях, ибо как те принимают наружный вид, носят одежду и маску актера, не будучи, однако, актерами, так точно и врачи; по званию их много, на деле же – как нельзя менее…

Когда все эти условия для медицинского искусства совмещены и приобретено истинное знание его, тогда только обходящие города для практики не только на словах, но и на деле признаются за врачей. Но неопытность – плохое сокровище и плохое имущество для своих обладателей; ни во сне, ни наяву благодушию и душевной радости не причастная, она для трусости и дерзости – кормилица. Но ведь трусость знаменует бессилие, дерзость же – неискусность. Ибо две суть вещи: наука и мнение; из них первая рождает знание, второе – невежество.

Но священные действия показываются только людям посвященным, профанам же – не прежде, чем они будут введены в таинства науки».

27. «О враче», De medico, Peri ietru. Хотя античные авторы (Эротиан и Гален) не упоминают эту книгу, но у нее много общих черт с сочинениями, входящими в Корпус Гиппократа. Медицинской этике посвящена лишь первая глава; в ней описываются внешний вид и душевные качества хорошего врача. Всего в книге 14 глав, в которых разъясняются принципы медицинской практики: как организовать кабинет врача, все инструменты и прочие необходимые предметы, как накладывать пластыри и повязки, как ставить банки и т. д. Последняя глава посвящена военно-полевой хирургии, которой можно научиться только на войне. Книга очень практична. Судя по скудной анатомической базе, она написана сравнительно рано.

28. «О благоприличном поведении», De decenti habitu, Peri euschemo-synes. Неряшливый язык, а также искусственность стиля (употребление редких слов) позволяют предположить, что трактат написан сравнительно поздно. Более того, в нем ощущаются идеи стоиков, а отдельные главы (из восемнадцати), что называется, притянуты за уши и (намеренно?) неясны. Все это не свидетельствует о Гиппократовом происхождении текста в хорошем смысле слова. Тем не менее тема представляет интерес. Автор объясняет, как следует вести себя врачу у постели больного ради блага пациента и собственной репутации. Врач должен быть не софистом, а мудрецом, «перенести мудрость в медицину, а медицину в мудрость. Ведь врач-философ равен богу» (ietros gar philosophos isotheos, irjipog qnXooocpog юбйвод). В главе VI, к сожалению испещренной неясными местами, автор настаивает на важности религии; этот кусок уникален для Корпуса Гиппократа. Приводится много практических замечаний относительно наблюдений, какие можно сделать в благотворительной больнице или у постели больного, относительно приготовления лекарств и т. д. Упоминается о необходимости часто посещать больных, а иногда в отсутствие врача оставлять вместо себя ученика.

29. «Наставления», Praecepta, Parangeliai. Судя по всему, перед нами поздняя компиляция. Скорее