В последнюю неделю июля Феррари нарушил свои правила и вернулся на трассу (если не брать в расчет его присутствие на закрытом треке во Фьорано). Прошло почти десять лет с тех пор, как он не посещал паддок после освистывания на «Монце» в сентябре 1971 года. Но трасса, ради которой он сделал исключение, была особенной – автодром «Дино Феррари» в Имоле, на которой в сентябре впервые состоялся Гран-при Италии.

Феррари прибыл в Имолу в 12:30 на «Ланча Дельта», за рулем которой был Дино Тальядзукки. Несмотря на жару, он вышел из машины свежим, как роза, и в явно хорошем настроении. Вильнев тестировал «T5». На трассе также были два «Рено» – Жабуя и Арну. Великий Старик устроился в боксах, где его навестил канадец, когда тренировки были приостановлены на обед. Сидя рядом, они пообщались несколько минут. Феррари был в хорошем настроении, они приятно пообщались с Вильневом по-французски. Затем он вышел к прессе.

Очевидно, ему было приятно быть на «Имоле» и радоваться тому, что этому автодрому была предоставлена возможность провести Гран-при Италии 1980 года. Его любовь к этой трассе, названной именем его сына, была, как он сказал, «давней и всем известной». Он обошел вниманием комплименты тех, кто приписывал ему заслугу включения «Имолы» в календарь чемпионата мира, но поспешил добавить, что при всеобщей поддержке она могла бы стать «самым красивым автодромом в Европе».

В субботу, 13 сентября, на трассе «Дино Феррари» в Имоле во время квалификации Гран-при Италии 1980 года Жиль Вильнев впервые официально вывел на трассу новейшую турбированную «Феррари 126». Машина оказалась быстрее «T5», но на следующий день канадец участвовал в гонке на болиде, на котором он провел весь чемпионат. Феррари больше не приезжал на «Имолу» ни на квалификации, ни на гонки.

На шестом круге Вильнев разбил болид в ужасной аварии в повороте «Тоза». Пилот остался цел и невредим и был награжден аплодисментами вздохнувших с облегчением болельщиков, одетых в красное. Феррари, вероятно, испытал такое же чувство, наблюдая за гонкой по телевизору, и это облегчение превратилось в объятия, когда, на следующий день, Великий Старик встретился с великим везунчиком.

Встреча прошла во время пресс-конференции, которую Феррари провел 15 сентября. Вместе с Вильневом в зал, полный журналистов – на глазах у которых Феррари, совершенно не стесняясь, обнял и поцеловал своего пилота – вошел улыбающийся Дидье Пирони, которого Марко Пиччинини вскоре официально представил Энцо Феррари. Великий Старик еще не встречался со своим новым пилотом лично, что было уникальным случаем в его долгой жизни.

Уверенный в себе после выигранной ставки на подписание Вильнева три года назад, Феррари легко признался в том, что он выбрал Пирони эмоциями, когда смотрел его гонку по телевизору. «Я эмоционален, и за свою жизнь я убедился в том, что мы часто принимаем решения исходя не из холодной, разумной логики, а из переживаемых эмоций», – сказал он. В ответ на замечание о том, что Пирони и Вильнев – два быстрых и темпераментных пилота, и они будут соперничать друг с другом, он отрубил: «Меня нисколько не беспокоят возможные разногласия в команде». И почти пророчески добавил: «Мы вмешаемся только в том случае, если антагонизм между Вильневом и Пирони будет наносить ущерб интересам команды».

Прежде чем закончить встречу, Феррари еще раз показал, насколько его жизнь была подчинена эмоциям, и что подписание Пирони – француза, но с фриульскими корнями (Феррари представил его как «итало-француза») – было, пусть и отчасти, эмоциональным результатом исповедования ценностей, рожденных за пределами трассы. Отец снова говорил о своем сыне. «Когда в 1979 году осквернили могилу моего сына Дино, именно фриульцы восстановили ее, придя с мраморными плитами в руках и предложив свою работу». Он произнес последние слова с трогательными нотками в голосе, и две слезы скатились по его лицу.

Дидье Пирони подписал контракт на один год с опцией продления на второй, но, конечно, до конца сезона остался в «Лижье». В конце сентября в Монреале Шектер не смог квалифицироваться на Гран-при Канады. С действующим чемпионом мира такого в истории «Формулы-1» не случалось никогда. Но это было следствие всего того сезона, который Феррари без обиняков назвал катастрофическим: «Не сказать, что хороший, абсолютно негативный», – признавался он. Однако в то же время заявлял: «Никто не имеет права писать или говорить по радио, что “Феррари“ – фабрика телег. Никто не имеет права говорить, что жеребец красный от стыда».

Он признал, что большая часть вины за неудачи лежит на «T5», но часть ответственности должна принять на себя и Michelin, которая весь сезон уступала Goodyear. Однако он напомнил: «Единство нужно укреплять именно в момент общих трудностей». Шектер ушел, однако оставил о себе хорошую память. «Он доказал, что он умелый пилот, отважный человек, который всегда честно признавал, что Вильнев был сильнее его на некоторых трассах», – заявил Феррари.

ЗИМОЙ ЭНЦО ФЕРРАРИ ОТМЕЧАЛ 83-ЛЕТИЕ. «Я ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ ПОТОМУ, ЧТО ВЕРЮ В АВТОМОБИЛЬ, В ТОТ АВТОМОБИЛЬ, ЧТО СТАЛ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА ЗАВОЕВАНИЕМ СВОБОДЫ».

Вызов со стороны турбированных двигателей – новая ставка, которая была обязана сыграть, – сбросил с его возраста как минимум десять лет. Он был активнее и воодушевленнее, чем когда-либо. Он чувствовал, что новый сезон станет возрождением. Времени на отдых не было, но он даже не думал о том, чтобы уйти на покой – наоборот, говорил, что «в моем возрасте я обязан лишь одному начальнику – Богу. И только Он решит, когда мне уходить на пенсию».

Но перед началом сезона 1981 года мир «Формулы-1» должен был уладить разногласия между разрывающими его на части FISA[100] и FOCA[101]. Осень была горячей: конструкторы угрожали отделением, FISA – дисквалификациями, каждую неделю появлялся новый календарь сезона, и количество Гран-при в нем постоянно менялось.

Было ясно, что долго так продолжаться не могло. И после бесчисленных встреч, не приведших ни к чему, Берни Экклстоун, который, помимо того, что был владельцем команды «Брэбхем», главенствовал и в FOCA, решил обратиться за посредничеством к человеку, меньше всех подходящему на роль переговорщика – к человеку, который большую часть своей долгой жизни вел споры с разными учреждениями и сделал стычки с ними одним из своих любимых способов решения проблем, но чей огромный опыт мог указать путь выхода из тупика, в который заехала «Формула-1».

В понедельник, 19 января 1981 года, все ключевые лица «Формулы-1» собрались в Модене, чтобы выработать единую позицию, а затем выйти