Вот, значит, куда они ушли. Я предполагала, что Кева вернется в Зелтурию, но, похоже, у него были другие планы. А шейх Хизр как раз может находиться в священном городе. Я надеялась, что Като превратился в лужицу крови в пустыне.

Пашанг допил розовое вино и снова наполнил кубок.

– Дети Мансура… Один из них – настоящий мужчина, прямо как я. Он не позволит Кярсу так легко войти в Мерву, тем более после содеянного с Мансуром.

Мысль о том, что кто-то разделается с Кярсом вместо нас, была слишком хороша, чтобы быть правдой.

– Но если они объединятся и Баркам тоже пойдет на нас войной. – Я выплеснула свое вино на пол.

– Это же настоящее сокровище, не трать его зря! – сказал Пашанг, щелкнув пальцами евнуху, и тот бросился вытирать пролитое вино. – Давай поступим по-умному. Отправим лазутчиков в оба лагеря, устроим там пожары, и пусть они думают друг на друга. Вряд ли это будет сложно.

– А как насчет Зелтурии? Разве нам не стоит сосредоточиться на ней? Ты только представь, как все будут потрясены, когда мы захватим центр нашей веры.

– Настолько потрясены, что все латианские государства объединятся против нас?

Мы строили планы и заговоры, пока я не одурела от вина.

На следующий вечер он наконец-то пришел меня проведать. Эше. Я ведь написала ему, что без его наставлений обречена наслать на мир ужасы, о которых он предупреждал.

Но я ошиблась. Он пришел не поэтому.

Селена выкатила меня в сад и оставила нас вдвоем. На небе висел тонкий месяц, молочно-белый и яркий. Вокруг порхали светлячки, но не зеленые. На бутонах красных тюльпанов блестела густая роса, увлажняющая воздух.

– Я совершил ошибку, – сказал он. – В тот день, когда, рискуя жизнью, привез тебя в Зелтурию. Нужно было оставить тебя умирать. Если бы я только знал…

Услышав эти слова, я впервые за много дней заплакала.

– А я не жалею, что спасла тебя, и никогда не пожалею.

Он так осунулся. Он вообще ест? А мешки под глазами ясно показывали, что он и не спит. Но в этом мы были похожи.

– Ты сделала выбор, Сира, но выбор неправильный. И теперь все пострадают. – Он покачал головой, словно стряхивая гнев: – Нет, это я сделал неправильный выбор. Это было мое испытание, а я позволил чувствам к тебе отравить мою кровь.

Неужели я настолько ужасна? Но я никогда этого не желала. Все это возложила на меня судьба, и весьма жестоко.

– Прости, – сказала я, словно извинялась за пролитое вино.

– Я пришел сказать, что отныне посвящу все свое время тому, чтобы остановить кровавую чуму. Она не должна поглотить нашу страну, как поглотила Химьяр. Не важно, кто правит, этого не хочет никто.

Его слова вселяли надежду. Значит, он не отвергает меня. Я все-таки ему нужна.

– Конечно, Эше. Я тоже этого хочу. И поддержу тебя всеми силами.

Он усмехнулся, и его улыбка была полна печали. По его бороде полились слезы.

– Думаешь, можно грешить, а потом получить прощение, просто извинившись? Ты попросила прощения у всех и у каждого, кого обрекла на страдания? Думаешь, можно грешить и получить прощение без справедливого суда? Нет прощения за то, что ты совершила, за то, что делаешь с этой страной каждый день.

Но так ли я отличаюсь от Тамаза? В отличие от него я не прячусь за йотридов, позволяя им проливать кровь, чтобы пол под моими ногами сверкал. Разве Эше не видит, что я, по крайней мере, не лицемерю?

Ветер зашелестел в пальмах и добавил холодка в мои слова.

– Правда в том, Эше… что ты никогда не просил прощения у Рухи. Ты ведь верил, что служишь высшей цели, несмотря на страдания, которые ей причинил. Но если ты не ценишь жизнь одного человека, значит, не ценишь и жизнь любого другого. А я сделала то, что должна была. Мне пришлось сделать ужасный выбор, но я хотя бы его сделала. Не переложила решение на другого. Это я проливаю кровь, я беру на душу грех, потому что именно это требуется, чтобы править Аланьей.

Эше повернулся ко мне спиной, словно ему противно было на меня смотреть.

– Ладно, находи себе оправдания, как и все остальные. Я никогда не утверждал, что я хороший человек, но надеялся, что ты такая. Поэтому мне так больно.

– Я тоже никогда такого не утверждала. Прости, что не послушала твоего совета, когда ты указывал мне путь, но если бы мне снова пришлось выбирать, я бы поступила так же. Мне надоело быть праведницей. Надоело быть хорошей.

– Я не сумел указать тебе путь… потому что не знал, где он. Я обрадовался, когда ты спасла нас. Я был счастлив, что могу дышать, даже ценой всего остального. Правда в том, что я ненавижу себя и мне противно видеть, что ты такая же.

– Как ты не понимаешь, Эше? Мы все такие. Слепой не может вести слепого!

После этого он ушел, оставив меня наедине с красными тюльпанами и светлячками.

Селена вкатила меня в комнату, на балкон с освежающим ветерком. Я посмотрела на Кандбаджар, он наконец-то выглядел таким мирным. И… таким ничтожным. Не таким должен быть дом. Это место не было наполнено надеждой. Здесь больше не было Эше, Зедры, Кярса, Тамаза, Озара, Миримы, Самбала, Веры, Хадрита. Их заменили люди со странными именами: Пашанг, Вафик, Гокберк, Нора, Селена. Неужели мой дом – это просто город под названием Кандбаджар? Упорядоченная груда глины, кирпичей и камня? Или домом его делают знакомые имена?

Неужели я проделала весь этот путь, сражалась в стольких битвах, только чтобы понять: назад пути нет? Что я не смогу вернуться в то время и в то место, где мы беспокоились только о мелочах, а звезды всего лишь освещали ночное небо? Неужели мой дом исчез навсегда и я буду вечно тосковать по нему?

Все изменилось и продолжает меняться. Новая Аланья, новый путь, новое место в центре этого мира. Вот для чего все это было. Быть может, надежда – и есть дом, который я построю на руинах того, что разрушила.

Глоссарий

Аланийцы – жители Аланьи.

Апостолы Хисти – религиозный орден, защитники Зелтурии, священного города латиан.

Ахрийя – темное божество, презираемое в латианской религии.

Баладикт (Барзак) –