– Слово фок Варзов услышано. – Альдо тоже знает сложение, он считал и сосчитал. – Вечером мы подпишем эдикт, разрешающий всех эориев от ложных клятв и примем их службу, где бы они ни находились. Присяга, данная узурпаторам, больше не сможет служить оправданием.

Вряд ли Лионелю или Ноймаринену понадобится оправдание, чтобы повторить подвиги Рамиро-Вешателя, а Эпинэ уже ничего не поможет, но какая же здесь холодина… От ненависти или от нерадивости?

– Ричард, сядь, – велел Альдо, но Дикон остался стоять. Ненависть липла к молодому лицу серой маской.

– Окделл, очнись! – рявкнул король. – Напоминаю об эдикте. Никаких дуэлей. Ты меня слышишь? Никаких! Повелитель Волн, твой вассал граф Гонт неизвестен, готов ли ты ответить за него, как за себя?

– Готов, – в светлых глазах что-то блеснуло, словно клинком поймали солнце, – во имя Чести и государя! Я не знаю, кто из ныне живущих потомков Рутгерта Гонта имеет право на титул, и отвечаю за своего вассала так же, как за самого себя. Герцог Алва невиновен.

3

«Герцог Алва невиновен…» Скалы казнят, Волны оправдывают, а решать Молниям. Три голоса Придда и четыре Эпинэ. Вместе семь! Опять вместе, как в Доре… Пять голосов Окделла и голос Эпинэ против трех голосов Молний и трех Волн. Шесть на шесть. Или девять против трех, если подличать и ждать ответа от Савиньяка. Чего он только ни передумал, но то, что Ворона можно оправдать, в голову не приходило.

– Герцог Придд, – взгляд Альдо не сулил ничего хорошего, но с тем же успехом можно вызвериться на мраморного истукана, – объяснитесь! Что значит невиновен?

– Герцог Алва не виновен в том, в чем его обвиняют. – Закатные твари, и этот кусок льда – ровесник Дикона?! – Повелителя Ветров допустимо убить без объяснений, как опасного врага, чье существование угрожает Великой Талигойе, но его нельзя осудить. Это незаконно.

– Странно слышать это из ваших уст, – очнулся Карлион, – из уст человека, чью семью уничтожили прихвостни Олларов.

– Не вижу ничего странного! – А лед, оказывается, может гореть. – Нас убивали не потому, что мы виновны, а потому, что Колиньяры с Манриками делили север и юг. Это они, решив от нас избавиться, утопили убийства в законе. Я не желаю превращаться в Манрика, я предпочитаю шпагу.

Если Придда возьмут, станет ли он защищаться? К чему он готов?

– Вина Алвы доказана, – парой месяцев раньше Валентин лежал бы у камина с разбитой головой, но сюзерен учится, учится стремительно. – Часть обвинений отпала, зато другая не вызывает сомнений. Вы слышали обвинение, этого достаточно для сотни приговоров.

– Отнюдь нет. – Спрут выдержал бешеный взгляд и бровью не повел. – Алва присягал Оллару. Все, что он делал и делает, направлено на исполнение присяги. Мне не кажется правильным судить эория за верность, кем бы его сюзерен ни был, особенно накануне большой войны. Любой из нас может оказаться перед тем же выбором, что и Алва. Жизнь сюзерена или собственные жизнь и свобода. Повелитель Ветров выбрал Честь. Это достойно уважения, а не осуждения.

Валентин воистину был сыном супрема, хоть и покойного. Что сделает Альдо? Пошлет к кошкам гальтарские кодексы и отправит Ворона на плаху или отыграет назад? Будь Малый Совет большим, кто знает, но буря в тазу не буря. Выходит, присоединиться к Скалам? Ну и кто после этого будет спрутом?

– Герцог Алва смел, – Альдо все еще держал себя в узде, – я бы даже сказал, слишком. Он не похож на слабоумного, значит, у его наглости есть объяснение.

– В древности подобные поступки объясняли благородством, – лед погас, Валентин вновь был спокоен. – Я знаю, что герцог Окделл придерживается иных взглядов. Его право и его выбор. Кстати говоря, не первый.

– Я не позволю оскорблять себя на глазах Альдо! – Упавшее кресло, обнаженный клинок и голодное солнце на потолке… – На глазах его величества! Не позволю!

– Я охотно оскорблю вас в любом удобном для вас месте, – белые от бешенства глаза Дика и любезная улыбка в ответ. Воистину, в Старом парке Ричард уцелел чудом. – Однако наше непонимание никоим образом не отменяет нашего долга. Я подтверждаю свои слова: герцог Алва обвинен несправедливо. Он должен быть оправдан, а недобросовестных чиновников, готовивших процесс, следует отстранить от должности и лишить содержания.

– Хватит! – От голоса Эмирани Ракана падали кони, Альдо почти догнал легендарного предка. – Если вы скрестите шпаги, окажетесь в Занхе прежде кэналлийца! Я сказал, вы слышали. Герцог Окделл, ты слышал слово Волн. Ты отказываешься от своего решения?

– Нет, государь!

– Герцог Эпинэ, что скажешь ты?

А что он может сказать? Только одно!

– Граф Савиньяк, граф Дорак, граф Ариго не могут осудить Алву. Я отвечаю за них: «невиновен»!

Вот оно! Пять смертей, шесть жизней и ты между… Ты выбираешь, но решает другой, а он хочет смерти, так зачем закон? Скажи «виновен» и свали старый клен. Так проще, так умнее, так безопасней для всех.

– Вассалы Молний служат не Талигойе, а Талигу, не Чести, а бесчестию. – Какие у Альдо злые глаза, совсем как у твари с герба. Золото, а под ним – пятна, темные, мокрые, жуткие… Сколько ни замазывай плесень, она проступит, сколько ни лги, проговоришься.

– Повелитель Молний, мы ждем.

Еще можно уйти, спрятаться в вырытую Приддом нору. Вассалы присягнули Олларам, Повелитель – Ракану, каждый верен своему сюзерену. Еще можно сравнять голоса, и пусть начинают сначала. Еще можно…

– Герцог Эпинэ, отвечайте!

– Я согласен с Повелителем Волн. Герцог Алва невиновен.

Глава 5. Талигойя. Ракана (б. Оллария). 400 К. С. 19-й день Зимних Скал

1

Если бы не потерявшая сознание у кафедры Катари, Робер не сказал бы «нет», а Катари хотела одного. Справедливости. Королева не знала, чем грозит Талигойе ее поступок. Благородных людей может убедить только правда, но сюзерен доверяет лишь Окделлу, и Окделл будет молчать. А потом, все уже случилось. Даже узнай Катари с Иноходцем об отречении, что они теперь смогут? Алва оправдан. Оправдан судом эориев, решение которого не отменить!

Альдо ничего не сказал. Ни единого слова, только поднялся и вышел, толкнув сапогом замешкавшуюся дверь. Дикон бросился следом, и не потому, что был Хозяином Круга, просто из-за Спрута все летело в Закат, и нельзя было схватить за руки, объяснить, потребовать…

– Дорогу Государю! Дорогу Повелителям!..

Гимнеты раздвигали алебарды, хлопали створки дверей, кланялись кавалеры, приседали в реверансах дамы, но Альдо не отвечал, все убыстряя и убыстряя шаг. Дикон едва поспевал за сюзереном, ощущая терзавшие того ярость и сомнения. Этикет запрещал пойти рядом, взглянуть в лицо, заговорить, спросить, утешить. Юноша мог только мчаться сквозь разворошенный дворец, глядя в белую напряженную спину, перечеркнутую золотой перевязью… Золотой, не алой, а память будоражила ночными кошмарами, в которых мертвый Люра бросался в погоню за Алвой и Приддом. Сон оказался