осторожно двигались вперед, но их становилось все больше по мере того, как к ним присоединялись новые твари из нижнего тоннеля. Мириамель посмотрела вперед — там загорелись яркие точки блестевших мертвых глаз гантов, попавших в свет факелов.

— О, благословенная Элизия, — выдохнула Мириамель, чувствуя полное отчаяние.

Камарис, стоявший с ней рядом, смотрел на пол, словно размышлял над чем-то странным, но не слишком важным. Тиамак с закрытыми глазами и приоткрытым, как у спящего ребенка, ртом лежал у него на плече. Неожиданно Мириамель наполнила печаль. Она хотела спасти болотного жителя… было бы так замечательно вызволить его из гнезда гантов…

Изгримнур оглушительно взревел, повернулся и, к невероятному изумлению Мириамель, изо всех сил пнул стену у себя за спиной. Охваченный какой-то невероятной и необъяснимой злобой, он снова и снова колотил по стене ногой в сапоге.

— Изгримнур… — начала Мириамель, но в этот момент сапог герцога пробил стену, в которой образовалась дыра размером с его голову.

Он снова набросился на стену, и на пол упал новый кусок влажной земли.

— Помоги мне! — прохрипел он.

Мириамель шагнула вперед, но, прежде чем она успела к нему присоединиться, от следующего удара Изгримнура на пол рухнул большой кусок стены, в которой образовалось отверстие высотой примерно в два локтя. Дальше царила темнота.

— Вперед! — подтолкнул ее герцог.

В дюжине шагов от них раздавалось безумное, злобное щелканье гантов. Мириамель засунула факел в отверстие, затем последовали голова и плечи, но она не сомневалась, что в нее вот-вот вцепятся острые когти. То и дело поскальзываясь, она пролезла в дыру, молясь всем богам, чтобы дальше была твердая земля и она не полетела бы вниз, в неизвестность. Ее руки наткнулись на пол очередного тоннеля, она увидела, что в нем никого нет, и повернулась, чтобы помочь своим спутникам. Камарис протолкнул к ней безвольное тело Тиамака, и она чуть его не уронила — худой вранн весил совсем мало, но был с головы до ног покрыт скользкой слизью. Затем в отверстие пролез старый рыцарь, а через мгновение Изгримнур протиснул в дыру свое громадное тело. Почти сразу же в ней появились руки гантов, жесткие и блестевшие, точно гладко отполированное дерево.

Изгримнур размахнулся Квалниром, и с противоположной стороны отверстия зазвучали крики боли и шипение. Руки мгновенно исчезли, однако скрежет гантов набирал силу.

Мириамель не сводила глаз с дыры в стене, вонь гантов и резкие звуки, которые они издавали, были невыносимыми. Твари находились всего в нескольких дюймах от своих жертв и готовились к новой атаке.

— Дай мне твою рубашку, — неожиданно попросила она Изгримнура. — И его тоже. — Она показала на Камариса.

Герцог мгновение смотрел на нее с тревогой в глазах, словно она неожиданно лишилась рассудка, но снял рваную рубаху и протянул Мириамель, которая поднесла ее к факелу, и, когда та загорелась — очень медленно, поскольку была влажной и испачканной в земле, — острием копья затолкала в дыру в стене. Ганты на другой стороне принялись удивленно шипеть и щелкать, а Мириамель засунула следом рубашку Камариса, та вспыхнула, тогда она забрала у Изгримнура плащ и заткнула им оставшееся свободное пространство.

— А теперь бежим отсюда, — сказала она. — Не думаю, что им нравится огонь. — Она удивилась собственному спокойствию, несмотря на то что у нее немного кружилась голова. — Но он не задержит их надолго.

Камарис поднял с пола Тиамака, и они помчались вперед. На каждом пересечении они выбирали тоннель, который шел вверх. Еще два раза им пришлось пробивать дыры в стенах, и они принюхивались к воздуху, точно собаки, пытаясь почувствовать свежий воздух. Наконец они обнаружили проход, в котором, хоть он и был ниже и более узким, чем те, что остались у них за спиной, дышать стало легче.

Они снова услышали шум преследования, хотя еще не видели догонявших их тварей. Мириамель уже не обращала внимания на студенистую массу под руками, когда шла, а иногда ползла по низкому тоннелю. Куски влажной бледной пены падали ей на лицо и волосы, один коснулся губ, и, прежде чем его выплюнуть, она почувствовала мерзкий горький вкус. После следующего поворота тоннель неожиданно стал больше, а еще через несколько шагов, за следующим углом, они увидели на земляном полу пятна света.

— Смотрите, солнце! — воскликнула Мириамель, которая никогда прежде так не радовалась его лучам.

Спотыкаясь, они пошли дальше, пока тоннель снова не свернул, и оказались перед круглой, с неровными краями дырой в стене, за которой виднелось небо — серое и тусклое, но благословенное небо. Мириамель бросилась вперед, вылезла в дыру и шагнула на закругленную поверхность земляного пола.

Внизу, под ними, шевелились на ветру ветви деревьев, зеленые и густые, и опустошенная скитаниями по грязным тоннелям Мириамель не сразу осознала, что открылось ее глазам. Они стояли на самом верху гнезда; примерно в двухстах локтях текла река, спокойная и неподвижная, точно огромная змея. И на ней не было лодки.

Камарис и Изгримнур выбрались вслед за Мириамель на крышу.

— Где монах? — крикнул Изгримнур. — Проклятье! Будь он проклят сотню раз! Я знал, что ему нельзя доверять!

— Сейчас это неважно, — заметила Мириамель. — Нам нужно как-то попасть вниз.

Оглядевшись по сторонам, они обнаружили спуск на другую крышу, ниже той, на которой стояли. Через дюжину неуверенных шагов по узкому краю они оказались на следующем уровне, затем стали перебираться с одного плоского участка на другой, стараясь двигаться в сторону входа в гнездо и реки. Затем, когда до земли оставалось около трех или четырех элей, из дыры наверху гнезда появилась толпа гантов.

— А вот и они, — прохрипел Изгримнур. — Прыгайте вниз!

Прежде чем Мириамель успела спрыгнуть, из одного из самых больших входов в гнездо начали вываливаться разозленные ганты, которые быстро собирались прямо под ними. Мириамель вдруг почувствовала, как ее наполняет жуткая, смертельная усталость. Спасение было так близко — какая несправедливость!

— Защити нас, святой Эйдон. — В голосе герцога уже не слышалось прежней силы. — Отойди назад, Мириамель. Я прыгну первым.

— Ты не должен! — крикнула она. — Их слишком много.

— Мы не можем тут остаться.

По неровным верхним уровням гнезда быстро спускалась очередная толпа гантов, быстроногих, как пауки, и ловких, точно обезьяны. Они громко щелкали в предвкушении, черные глаза сверкали.

Неожиданно над берегом возникла вспышка, удивленная Мириамель посмотрела вниз, на собравшихся там гантов, которые в жутком нетерпении натыкались друг на друга. Их мерзкие вопли стали еще более пронзительными и дикими, когда некоторые твари загорелись. Мириамель перевела взгляд на протоку, пытаясь понять, что происходит, и увидела лодку. Кадрах стоял, широко расставив ноги, на носу