предстоящем свидании, Данила хоть и принимался периодически себя отвлекать разными пустяковыми хозяйственными делами, но никак не мог на них сосредоточиться. Почему-то несколько раз вспоминался Драган. На предыдущей встречи с Ариной, она, наведя по просьбе Данилы справки, сообщила, что серб почти поправился. Полученные ранения не дали никаких необратимых последствий, и сейчас его друг-наёмник проходит курс реабилитации. После окончания лечения, вполне возможен перевод Драгана сюда, в спецколонию, где находятся почти все подследственные по делу об операции извлечения объекта из лаборатории.

Конвойный отпер магнитный замок камеры Осташевского.

Данила встряхнулся, бодро проследовал к выходу, развернулся лицом к стене и дал зафиксировать себе руки за спиной.

Потом они с сотрудником проделали привычный путь через несколько постов, на каждом из которых подследственный терпеливо ждал, когда откроются шлюзы-решётки.

Комната свиданий располагалась в торце административного корпуса. Граждане, пришедшие по каким-то делам для встречи с подследственными, попадали в переговорную снаружи, перейдя от главных ворот через центральный плац. Главную площадь было видно из комнаты свиданий. Через узкие, но прозрачные окошечки Данила и сейчас мог видеть очищенную автоуборщиками от снега площадь, и чувствовать запах морозного зимнего дня, который царил снаружи.

Заведя Осташевского в зал свиданий, конвойный провёл его к привычному месту за прямоугольным столом. Разблокировал захват рук и усадил на стул. Сам же отошёл к двери во внутренние помещения.

Данила осмотрелся и понял, что кроме них, в комнате сидит еще один подследственный, но узнать его Осташевский не смог, скорее всего, тот проходил по какому-то другому делу. Его конвоир, так же, как и охранник самого Данилы, стоял поодаль у другой двери. Теперь оставалось только ждать. По обыкновению, подследственных приводили заранее, и иногда ожидание могло длиться тридцать-сорок минут.

Но не в этот раз.

Потому что ожидание оказалось перечёркнуто последующими событиями.

Вначале в комнате несколько раз мигнул свет, а под потолком загорелись аварийные мигалки, сразу же заполнив помещение прерывистыми тревожными световыми бликами. Почему-то при этом не было слышно звука ревуна-сирены, который обычно сопровождает экстренные ситуации. Мигалки вращались совершенно беззвучно.

Оба конвоира тут же засуетились, уткнулись в личные рации и, после коротких неслышных переговоров, не сговариваясь, отперли внутренние двери, и покинули помещение для свиданий, оставив подследственных одних.

Данила в состоянии крайнего удивления посмотрел на «коллегу»; тот, с таким же выражением лица посмотрел на него.

Тогда Осташевский осторожно встал со стула.

Ничего не произошло.

Данила двинулся вперед и прошел к торцевой стенке, где устроился возле одного из окон, чтобы наблюдать за происходящим на центральном плацу.

* * *

По предположениям Арины до контрольного времени оставалось минут пять, когда представился относительно подходящий момент. Время тянулось, как резина, минуты, заполняла липкая тревога, перемешанная с лихорадочным возбуждением.

Нужно было что-то делать, а не сидеть послушными и безропотными истуканами. Пусть рядом и находился отец, но это только усугубляло ситуацию, так как приходилось волноваться ещё и за него.

Юрий Геннадьевич выглядел спокойным, но Ариэль прекрасно понимала, какая буря бушует у него в душе. Незначительные на первый взгляд, детали прекрасно подтверждали её мысли.

Несмотря на то, что бандиты уже не обращали на заложников никакого внимания, полагая, что не стоит ждать какой-либо опасности от эффектно выглядящей девушки и респектабельного вида чиновника высокого ранга, всё равно, ни Арина, ни её отец не общались между собой. Но Юрий Геннадьевич всё же успел украдкой шепнуть своей дочери пару фраз. Слова были крайне важные в такой ситуации, но их проблему они никак не решали, скорее наоборот.

«Молниевский не приедет» и «Будет штурм». Вот что сообщил Начальник УОН.

Арина расслышала это отчетливо. Разумеется, у неё сразу же возникли дополнительные вопросы, но задать их сейчас она никак не могла. Поэтому приходилось додумывать всё самой.

«Значит, транспортному конвою сумели сообщить о попытке захвата колонии? — принялась анализировать девушка. — Но тогда сюда бы пришла помощь! Может, никакого выездного допроса вовсе не было, это блеф? Почему тогда не показывают Грома? Потому что его тут и нет! Логично.

А штурм готовят местными силами, которые перегруппировываются для нанесения удара. На это требуется какое-то время, отсюда и запрошенная отсрочка. Но неужели атака начнется, несмотря на наличие у террористов заложников? Вряд ли Холодов возьмёт на себя такую ответственность… Холодов да, но… если это приказ самого начальника УОН, что сидит сейчас рядышком? — Ариэль глянула на отца. Лицо того оставалось непроницаемым.

— Думай… Если я права, тогда на что рассчитывал папа?

Что они будут готовы к этому. Предупреждён, значит вооружён. — Арина перевела взгляд на скованные руки. С такими „браслетами“ конечно не повоюешь, но слава Богу их нет на ногах и они не мешают передвигаться. — Скорее всего, отец подаст мне какой-нибудь знак в момент начала атаки, и тогда я должна буду… что?».

Ей показалось, что Метляков чуть склонил голову, словно бы привлекая ее внимание. Она сама уже смогла оценить обстановку. Ни один из диверсантов не глядел на них. Одни боевики, поставленные их охранять, смотрели в сторону плаца; другие стояли по обе стороны внутреннего выхода; а капрал колдовал над пультом. Да, ещё, наверняка, несколько боевиков засели снаружи, на улице, но это уже были догадки.

Штурм должен был вот-вот начаться, потому что время истекало, а Штольц вряд ли бы поверил в следующую отговорку.

Арина мельком глянула на отца. Тот едва заметно кивнул и указал глазами на внутренний выход.

Ариэль прикрыла веки, показав, что поняла, и постаралась максимально мобилизовать силы перед схваткой, как её обучала Маша.

«Залей себя холодным льдом, — говорила ей на тренировках суровая маленькая наставница. — Ты же Снежная королева. Залей так, чтобы ты задрожала от бездействия, а потом взорви весь этот лёд внутри себя, высвободив всю свою энергию. Превратись в свою знакомую пантеру. Как её там зовут, Анфиса?…»

Арина и впрямь начала дрожать, её правая нога отбивала на полу мелкую-мелкую дробь.

«Хорошо, что я в удобных спортивных туфлях, — глупо подумала она. — Надень я туфельки…».

— Давай! — неожиданно громко закричал Юрий Геннадьевич и подскочив с диванчика отчаянно бросился на ближайшего боевика.

И сразу же на Ариэль со всех сторон обрушилось множество одновременных событий. Пространство сфокусировалось в отдельные, оглушающие сознание, картинки.

Девушка распрямилась, как сжатая до упора пружина и рванула вперёд, Её охранник «проспал» такой рывок. Он только лишь инстинктивно вытянул вперёд руки, бестолково пытаясь её остановить ее. Но она легко проскользнула мимо, направляясь к тем двоим, дежурившим у выхода. Капрал все еще распрямлялся над пультом, а Метляков сцепился в клинче со «своим» охранником.

Арина набирала скорость, фиксируя на ходу, как