апостольский престол у итальянцев, либо так опустошить его, что уже не будет иметь значения, где он пребывает». Поэтому Собор брал на себя одну за другой прерогативы папства: он выдавал индульгенции, предоставлял послабления, назначал бенефиции и требовал, чтобы аннаты выплачивались ему самому, а не папе. Евгений снова приказал распустить ее; в ответ она низложила его (1439) и назначила Амадея VIII Савойского антипапой Феликсом V; раскол возобновился. Чтобы завершить очевидное поражение Евгения, Карл VII Французский созвал в Бурже (1438) собрание французских прелатов, князей и юристов, которое провозгласило верховенство соборов над папами и издало Прагматическую санкцию Буржа: церковные должности отныне должны были замещаться путем выборов местным капитулом или духовенством, но король мог давать «рекомендации»; апелляции к папской курии запрещались, кроме как после исчерпания всех судебных возможностей во Франции; сбор аннатов папой был запрещен.22 Эта санкция фактически создала независимую Галликанскую церковь и сделала короля ее хозяином. Годом позже на диете в Майнце были приняты меры по созданию подобной национальной церкви в Германии. Богемская церковь отделилась от папства во время гуситского восстания; архиепископ Праги называл папу «зверем Апокалипсиса».23 Вся конструкция Римской церкви казалась разрушенной до основания; националистическая Реформация, казалось, была создана за столетие до Лютера.

Евгения спасли турки. Когда османы все ближе подходили к Константинополю, византийцы решили, что Константинополь стоит римской мессы и что воссоединение греческого и римского христианства — необходимая прелюдия к получению военной помощи с Запада. Император Иоанн VIII отправил посольство к Мартину V (1431), чтобы предложить собор обеих церквей. Базельский собор направил посланников к Иоанну (1433), объясняя, что собор превосходит по силе папу, находится под покровительством императора Сигизмунда и обеспечит деньги и войска для защиты Константинополя, если греческая церковь будет иметь дело с собором, а не с папой. Евгений отправил собственное посольство, предлагая помощь при условии, что предложение об унии будет представлено на новом соборе, который он созовет в Ферраре. Иоанн принял решение в пользу Евгения. Папа созвал в Феррару тех представителей иерархии, которые все еще были ему верны; многие ведущие прелаты, включая Чезарини и Николая Кузского, оставили Базель ради Феррары, чувствуя, что первостепенное значение имеют переговоры с греками. Собор в Базеле продолжался, но с нарастающим отчаянием и падением престижа.

Весть о том, что христианство, разделенное между Греческой и Римской церквями с 1054 года, теперь должно объединиться, взбудоражила всю Европу. 8 февраля 1438 года византийский император, константинопольский патриарх Иосиф, семнадцать греческих митрополитов и множество греческих епископов, монахов и ученых прибыли в Венецию, все еще частично остававшуюся византийским городом. В Ферраре Евгений принял их с помпой, которая, должно быть, мало что значила для церемонных греков. После открытия Собора были назначены различные комиссии для примирения разногласий двух Церквей по вопросам главенства папы, использования пресного хлеба, природы мук чистилища и шествия Святого Духа от Отца и/или Сына. В течение восьми месяцев богословы спорили по этим вопросам, но так и не смогли прийти к согласию. Тем временем в Ферраре разразилась чума; Козимо Медичи предложил Собору переехать во Флоренцию и разместиться там за счет себя и своих друзей; так и было сделано; и некоторые датируют итальянское Возрождение этим притоком ученых греков во Флоренцию (1439). Там было решено, что приемлемая для греков формула «Святой Дух исходит от Отца через Сына» (ex Patre per Filium procedit) означает то же самое, что и римская формула «исходит от Отца и Сына» (ex Patre Filioque procedit); и к июню 1439 года было достигнуто соглашение о чистилищных муках. Вопрос о примате папы вызвал жаркие споры, и греческий император пригрозил разогнать Собор. Примирительный архиепископ Никейский Бессарион выработал компромисс, который признавал вселенскую власть папы, но сохранял все существующие права и привилегии восточных церквей. Формула была принята, и 6 июля 1439 года в великом соборе, который всего за три года до этого получил от Брунеллеско свой величественный купол, декрет, объединяющий две Церкви, был зачитан по-гречески Бессарионом и по-латыни Чезарини; оба прелата поцеловались, и все члены Собора, с греческим императором во главе, преклонили колено перед тем самым Евгением, который еще недавно казался презренным и отвергнутым людьми.

Радость христианства была недолгой. Когда греческий император и его свита вернулись в Константинополь, их встретили оскорблениями и грубой бранью; духовенство и население города отвергли подчинение Риму. Евгений выполнил свою часть сделки; кардинал Чезарини был отправлен в Венгрию во главе армии, чтобы присоединиться к войскам Ладислава и Хуньяди; они одержали победу при Нише, с триумфом вошли в Софию в канун Рождества 1443 года и были разбиты при Варне Мурадом II (1444). Антиуниатская партия в Константинополе одержала верх, и патриарх Григорий, поддерживавший унию, бежал в Италию. Григорий с боем вернулся в Святую Софию и в 1452 году зачитал там указ об унии, но с этого времени великая церковь стала избегать народа. Антиуниатское духовенство предало анафеме всех приверженцев унии, отказывало в отпущении грехов тем, кто присутствовал при чтении указа, и увещевало больных умереть без таинств, нежели получить их от «униатского» священника.24 Патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима отреклись от «разбойничьего синода» во Флоренции.25 Мухаммед II упростил ситуацию, сделав Константинополь турецкой столицей (1453 г.). Он предоставил христианам полную свободу вероисповедания и назначил патриархом Геннадия, преданного противника единства.

Евгений вернулся в Рим в 1443 году, после того как его генеральный легат, кардинал Вителлески, подавил хаотичную республику и неспокойную Колонну со свирепостью, равной которой не было ни у вандалов, ни у готов. Пребывание папы во Флоренции познакомило его с развитием гуманизма и искусства при Козимо Медичи, а греческие ученые, присутствовавшие на Феррарском и Флорентийском соборах, пробудили в нем интерес к сохранению классических рукописей, которые предстоящее падение Константинополя могло утратить или уничтожить. Он включил в свой секретариат Поджио, Флавио Бьондо, Леонардо Бруни и других гуманистов, которые могли вести переговоры с греками на греческом языке. Он привез в Рим Фра Анджелико и поручил ему написать фрески в капелле Таинств в Ватикане. Восхитившись бронзовыми воротами, которые Гиберти отлил для флорентийского баптистерия, Евгениус поручил Филарете сделать такие же двери для старой церкви Святого Петра (1433). Знаменательно — хотя это и так не вызывало особых замечаний — что скульптор поместил на порталы главной церкви латинского христианства не только Христа, Марию и апостолов, но и Марса и Рому, Геро и Леандра, Юпитера и Ганимеда, даже Леду и лебедя. В