Шрифт:
Закладка:
Глазками своими хлоп-хлоп, мол, невинная овечка, а сама свое декольте демонстрирует. Хотя, может, и правда овца? Разве то, что я оттолкнул от себя ее руку, можно принять за призыв прижаться ко мне сбоку?
– Изара! – возмущается ещё одна из сестер и толкает приставучую овечку в сторону, правда, исключительно для того чтобы занять ее место.
Я ощущаю себя сахарной косточкой для стаи сучек. Меня даже передернуло от желания наложить на особо назойливых если не проклятие, то хоть маленькое заклятие.
– Не видишь, дорогой гость устал с дороги и хочет отдохнуть! Пойдемте в дом, – дернула меня за руку подскочила девушка, – Клопа что-то вкусное приготовит.
Лучше было бы ей не только ко мне не приближаться, но и рта не открывать. На моем лице расцветала злорадная ухмылка, пока я спокойно освобождал свою руку.
– Девочки, прекратите! Вы что не узнаете его? Это же господин Архимаг! – влезла с пояснениями красноволосая и тем самым спутала мне все планы. – Индра, у тебя юбка горит.
– Ирка, мать твою, ну ты у меня получишь! – вопит девушка, сбивая снегом дым на платье.
– Конечно, конечно, – отмахивается от нее красноволосая.
Пришлось огонь убрать, а то по его цвету сразу станет понятно, кто ее поджег. Ну, ничего, я запомнил все,а как маг я очень злопамятный.
– Архимаг? Правда, что ли? Да, действительно он! Круто, к нам сам Архимаг приехал, а зачем? – от гула женских голосов и усиленного внимания женщин голова уже не просто болит, а раскалывается на части.
– Так зачем сам Архимаг приехал в мой дом? – подала голос старуха, и все девушки затихли.
Не отвечаю этой женщине, ожидая, что это сделает Пенелопа, но она продолжает молчать, похоже, наша специфическая женитьба останется в тайне. И как мне преставиться? Как вообще можно назвать наши отношения?
– Может, вы встречаетесь? – дала подсказку, сама того не ведая, красноволосая.
– Встречаются? Серьёзно? – засмеялась в голос «овечка», а за ней почти все подхватили. – Вы Клопу, что ли, не видите? Где она, а где Архимаг? Признайтесь, она что-то натворила, да? Отравила кого, вот вы ее домой и сопроводили?
А, может, есть смысл, их всех просто испепелить? Зачем ждать целую армию, если мне уже так хочется избавиться от родственников жены? Больше всего меня бесит, что она позволяет им так говорить. Я не из тех людей, кто будет терпеть подобное отношение к тому, что считаю своим, а Пенелопа, чтобы она там себе ни думала, моя! Жена и, возможно, мать моего ребёнка. Вот чёрта с два я позволю кому-то так к ней относиться!
Отпускаю локоть жены, мне нужна свобода действий. Использовать новую силу не могу, их слишком много, но вот родовым огнем жахнуть ещё как могу, хотя бы испугать и заткнуть их рты, раз и навсегда. Прежде чем руки загораются, ощущаю, что меня кто-то снова схватил за руку, поворачиваю голову и с удивлением понимаю, что с той стороны стоит только Пенелопа. Она обняла меня одной рукой, а второй сжала ладонь сверху, демонстрируя девушкам моё родовое кольцо. Чувствую ее неуверенность, но ещё и привкусом ощущаю злость и ревность.
– Познакомьтесь, это мой муж, Вальтер Скот, Граф Синего Огня, – холодно и даже надменно проговорила она, чем сумела не только заставить девушек перестать смеяться, но и застыть с открытыми ртами.
– Это что шутка такая? – пробормотала одна из девушек, придя в себя раньше остальных.
Голова едва не взорвалась от чувств этой оравы, и я понял, что больше не хочу этого терпеть. К тому же Пенелопе наверняка больно стоять после такой длительной скачки и надо отдохнуть. Поскольку никто так и не догадался пригласить нас в дом, спокойно сжимаю ладонь моей зельеварки и без приглашения тяну за собой внутрь. Девушки заторможено расступаются, давая нам войти в дом, но сами следом не заходят. На улице начинается просто невообразимый шум от громкого шепота барышень, но мне нет до них дела, как и до их подозрений.
Огромная, совмещенная с кухней гостиная, камин, большой диван, вся мебель ручной работы, как и большинство вещей в доме. Останавливаюсь возле дивана, а затем поворачиваюсь к Пенелопе. Теперь мне видно, какой у нее болезненный вид, бледная, на лбу испарина. Как она вообще на ногах держится? С ее спиной явно все очень плохо. Но, я думаю, найдется способ, как это исправить, даже не взирая на ее странную реакцию на магию, правда, для этого нужно время и немного моей прежней влиятельности. Сколько там я насчитал девушек? Одиннадцать? Если Пенелопа мне намеренно не сказала, значит, некромантки среди этих девушек нет. Спрашивается: где она?
Уже по привычке снимаю куртку с Пенелопы, чувствуя, что за нами наблюдают, их взгляды сверлят мой затылок. Наверное, жене так плохо, что она толком заткнуть сестер своих и не пыталась, а я не так все понял. Нужно ей скорее прилечь и намазать спину той странной мазью. Пока я ее намазывал, собственные раны на руках зажили. Отличная мазь!
– Где твоя комната? – спрашиваю у жены, но та лишь растерянно хлопает глазами, а затем явственно ощущаю ее стыд.
– У нее нет комнаты, – слышу голос ребёнка, того единственного мальчика в этом женском балагане.
Он неуверенно выглядывает из-за одной из девушек и подходит к нам первым, пока остальные топчутся в коридоре.
– Правда? – искренне улыбаюсь, потому что только от ребенка не чувствую неприятных эмоций.
– Да, сестры говорили о Клопе, – кивает ребёнок, а затем показывает в окно. – Она жила там, пока не обидела маму, и мама ее выгнала.
– Эрик! – к ребёнку подбегает одна из девушек, – Что я тебе говорила про подслушивание? Пошли умываться, негодник!
Она забрала ребёнка в другую комнату и прикрыла за собой дверь, но то, на что он указывал, я уже увидел.
– Ты жила в сарае, – не скрываю своего отвращения, смотря на жену, – словно домашнее животное?
Пенелопа молчит, я чувствую ее боль, но она сто́ит того раскаянья и стыда, что ощущает ее так называемая семья. Тем лучше: я покажу ей, насколько отвратительна ее старая семья, и ей будет проще забыть о них и принять мою сторону.
