же она давала мне еще один шанс вместо того, чтобы сбежать. Она сказала мне, что хотела грубости и ей нравилось, когда я душил ее, но я не до конца верил ей до сих пор. Боль и опасность возбуждали ее, но я хотел предложить ей нечто большее — всего себя.

Я не был наполнен лишь болью и опасностью. Во мне было нечто большее, чем зверь, которым я стал за эти годы. Показать ей дикую, низменную сторону себя было легко по сравнению с тем, что я имел в виду дальше.

Мои пальцы задрожали, когда они коснулись ее щеки, и я мысленно выругался на себя. Я понятия не имел, что делаю, поэтому позволил инстинкту и намерению взять верх. Я направлял ее тело своим, пока она снова не оказалась лежащей на спине — в моей постели. Как нереально. Я никогда за миллион лет не думал, что это произойдет, хотя я фантазировал об этом достаточно часто. Это было реально, и это действительно происходило.

Она не пыталась прикоснуться ко мне, и я был благодарен. На этот раз мне нужно было полностью контролировать ситуацию.

Я поднял ее руки вверх. — Держись за спинку кровати. Не двигайся, — сказал я, нависая над ней.

— Хорошо. — Ее любопытство и возбуждение смешались, и это проникло в мою грудь. По крайней мере, она не боялась.

Я провел пальцем по внутренней стороне ее руки, высвобождая крошечную частичку магии фейри. Она вздрогнула, когда она впервые коснулась ее, а затем застонала. Ее эмоции превратились в чистое удовольствие. Тепло окутало меня с головы до ног. Это было то, чего я хотел, чего я тайно жаждал от нее.

Я двинулся вниз по ее телу, поглаживая пальцами шелковистую кожу и наполняя ее частичками экстаза. Мой взгляд следовал за моими руками, впитывая ее. Я наклонился, чтобы попробовать на вкус разные части ее тела — впадинку у плеча, линию ребра, выступ тазовой кости, затем внутреннюю поверхность бедра. Она была совершенна и восхитительна.

Эмма ахнула, когда я распахнул крылья. Их серебристое сияние наполнило комнату и еще больше осветило ее обнаженное тело.

— Ты такой красивый, — выдохнула она. Искренность — это было все, что я чувствовал от нее, и это заставило меня вздрогнуть.

Я наклонился и взял в рот один из ее розовых сосков. Она выгнула спину и застонала громче. Я воспринял это как хороший знак того, что я что-то делаю правильно. Позволяя ее эмоциям и моим инстинктам направлять меня, я дразнил ее другой сосок, пока она не начала тяжело дышать и выгибаться навстречу моему рту. Затем я лизнул ее живот, медленно, лениво, все ниже и ниже, пока не добрался до ее киски.

Я не торопился, исследуя ее складочки, ее влажность и тот чувствительный бугорок, из-за которого она металась и хныкала подо мной. Ее удовольствие распространилось по мне, усиливая мое собственное.

— Черт возьми, Кейд, это может убить меня, — сказала она, но у меня было ощущение, что она шутит. Может быть, надеюсь. Ее эмоции сказали мне, что она испытывает разочарованное блаженство, и мое внутреннее чувство подсказывало, что это хорошо.

Возвращаясь к моей неторопливой пытке, я удерживал ее на месте, чтобы полностью поглотить ее прелестную щелку. Прошло совсем немного времени, прежде чем она вздрогнула и вскрикнула. Удовольствие от ее оргазма сильно ударило меня в грудь, и я почувствовал, что задыхаюсь.

Мой член снова стал твердым как камень и болел. Мне нужно было быть внутри нее, сейчас. На этот раз я был нежнее. Я медленно входил в нее, пока полностью не сел. Сначала я задал тот же темп, который она соблюдала с Лукасом в тренажерном зале — полностью, отступая к кончику, затем снова медленно продвигаясь. Она была похожа на рай, теплая и тесная. Я застонал.

— О Боже мой, Кейд, ты гребаный сластолюбец. — Она жаловалась? Я так не думал, но не был уверен, потому что это прозвучало как обвинение.

— Что это значит? — Спросил я, снова погружая свой член глубоко в нее.

Ее глаза закатились. — Это значит, что ты получаешь удовольствие, доставляя мне удовольствие.

— Тогда, наверное, ты права. — Я выпрямился и схватил ее за бедра. — Что ты об этом думаешь? — Я развернул кончики крыльев и нежно провел ими по ее груди и грудной клетке. Энергия, из которой они состояли, вызвала маленькие искры на ее коже.

Эмма вскрикнула, и ее киска почти болезненно дернулась вокруг моего члена. Я замер, чтобы не кончить. Ее удовольствие пронеслось по моим венам, воспламеняя меня. Она была права. Я наслаждался ее блаженными эмоциями. Я хотел толкать ее через край снова и снова.

— Твою мать. — Эмма посмотрела на меня снизу вверх из-под тяжелых век. — Это было… напряженно.

Я ухмыльнулся, гордый собой, затем снова начал двигаться внутри нее. Я двигался в ней, пока она не достигла пика и не выкрикнула мое имя. Это было моей погибелью — слышать свое имя на ее губах. Но это был не конец нашей ночи вместе. Я исследовал каждый дюйм ее тела, находя новые способы возбудить ее. Мы трахались, снова и снова. Я не мог насытиться. Она опьяняла меня, и я жаждал ее, как ничего другого.

Мое сердце было так переполнено. Это было такое незнакомое ощущение. Счастье.

Я и раньше знал, что влюбляюсь в нее, но сегодняшняя ночь разбила меня вдребезги. Я достиг дна, распался на части и возродился заново из осколков.

Я был целым.

Эмма исцелила меня.

12

ЭММА

Я перевернулась и потянулась к широкой теплой груди рядом со мной, затем замерла. Даже после всего, что произошло прошлой ночью, Кейд не позволил мне прикоснуться к нему. Я не хотела, чтобы он отшатнулся от меня этим утром.

Он пробормотал что-то неразборчивое во сне и подхватил меня на руки. Он подтянул мою голову к своему подбородку, закинув одну ногу на мою, и откинулся с ритмичным дыханием, которое говорило мне, что он крепко спит.

Я поцеловала его в грудь. Проснувшись и насторожившись, я прокрутила в голове все, что произошло за последние двенадцать часов — от того, что он пригласил меня на ужин, до умопомрачительного секса и пробуждения в постели Кейда. Невероятно. Даже не берусь описывать это. Мое тело болело самым восхитительным образом, какой только возможен. Мое сердце воспарило, а живот затрепетал. Мои десны болели из-за того, что прошлой ночью я не давала моей внутренней волчице вырваться