затем натянула свои удобные ботинки. Я скрутила свои влажные волосы в небрежный пучок, чтобы они медленно высыхали и стали волнистыми, когда я их распущу.

Я вышла в коридор. — Готова.

Зейн бочком подошел ко мне и прижал ладонь к пояснице. Мы направились к офису, затем завернули за угол. Я ожидала, что он поведет нас к главной лестнице, но вместо этого он прошел прямо мимо лестничной площадки и дверей библиотеки. Примерно на полпути по коридору, ведущему в другое крыло, он остановился.

— Вот мы и на месте. — Он указал на пару тяжелых французских дверей. Это была комната, мимо которой я проходила несколько раз, но ни разу не удосужилась заглянуть внутрь.

— Что это? — Спросила я.

Зейн улыбнулся, обнажив клыки. — Открой двери и посмотри сама, милая.

Я повернула ручку двери и толкнула. Внутри все было мягко освещено хрустальной люстрой, которая висела высоко над просторным помещением, обставленным как спальня. На массивной кровати с балдахином могли легко разместиться шестеро взрослых. Перед камином, в котором потрескивал волшебный огонь, стояли четыре кресла с маленькими столиками между ними. Дверь с одной стороны вела в роскошную, отделанную мрамором ванную комнату, а с другой — в гардеробную размером с квартиру-студию.

Я вернулась туда, где задержался Зейн. — Это потрясающая спальня, но почему ты показываешь ее мне? Чья она?

— Твоя. Вообще-то, наша. — Зейн провел большим пальцем по нижней губе. — Мы с Лукасом решили, что нам нужно обновить спальни. В идеале, сделать такую, в которой могли бы разместиться все четверо. Но комната в первую очередь твоя. Ты можешь пригласить в нее кого захочешь.

Мой взгляд остановился на огромной кровати, и мои щеки вспыхнули. — Ты имеешь в виду… вы все трое, вместе, со мной? — Одна только мысль об этом делала забавные вещи с моими разгоряченными женскими частями тела. В то же время в моей груди потеплело, когда я представила, как мы все спим вместе, когда все мои суженные рядом, прижавшись друг к другу. Моя волчица оживилась и фыркнула в знак одобрения.

Они были моими. Я хотела, чтобы они были со мной день и ночь. Стая. Хотя Зейн и очень раздражающий Кейд не были волками, моему собственной волчице, казалось, было все равно. Мы были стаей. Вместе. Навсегда.

Я бросилась в объятия Зейна и поцеловала его. — Спасибо. Это так много для меня значит. Ты даже не представляешь.

Наша связь расцвела обожанием и легким облегчением. Он действительно беспокоился о том, как я отреагирую на этот подарок?

— Я рад, что тебе понравилось. Я попрошу прислугу перенести твои вещи сегодня.

Я снова поцеловала его.

У дверей послышалось игривое рычание. — Что, меня не поцелуешь?

Я оторвалась от Зейна и прыгнула в объятия Лукаса, обхватив ногами его бедра. — Спасибо тебе за это. Это чудесно. — Мои губы нашли его, и наши языки переплелись.

Я скользнула вниз по его груди, затем подскочила к кровати. Я плюхнулась на нее и широко раскинула руки. Здесь было так много места. Любовь и внимание к деталям были вложены в меблировку этой комнаты. Моя комната. Наша комната. Мне это понравилось.

Несмотря на то, что апрель и весна были не за горами, дни в особняке оставались ненастными. Свежий снежный покров покрыл территорию. Он тяжело падал за окном гостиной в виде смеси града и мокрого снега. Ветер яростно менял направление, в одно мгновение ударяясь о стеклянные панели, а в следующее — уносясь прочь, в бурю.

Я наполовину сосредоточилась на игре в шахматы между мной и Зейном. Мое внимание продолжало блуждать туда, где Кейд сидел с Лукасом возле камина. Каждый из них был занят своим делом — Лукас на планшете, Кейд читал книгу.

— Теперь твоя очередь, — сказал Зейн, снова привлекая мое внимание к себе.

— Извини. — Я просмотрела доску и передвинула ладью, чтобы взять его пешку. Прошло всего пару дней с моей ночи с Кейдом, но он снова стал отчужденным, когда был в хорошем настроении, холодным и язвительным, когда нет. Я отказалась попасться на удочку его обидных слов и осыпать его оскорблениями в ответ. Он всего лишь защищал себя, я знала это, но я просто устала от этого.

Интересуясь его секретами, я задела его за живое, очевидно, напомнив ему о том, почему он ото всех себя скрывал. И после нашего свидания и ночи вместе, его возвращение к такому поведению чертовски ранило. Хуже того, Лукас и Зейн поняли это. Они оба хотели как лучше, сблизившись со мной, но они также доставили Кейду неприятности, что не улучшало ситуацию. Этот момент был одним из немногих тихих, дружелюбных моментов, которые мы все провели вместе за последнее время.

— Сладкая?

Я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и поняла, что он снова чего-то ждет от меня. — Извини, моя голова сейчас не в игре.

Зейн ухмыльнулся. — Я знаю. Если мы продолжим в том же духе, я, возможно, выиграю для разнообразия.

— Правда? Ты воспользуешься моим рассеянным состоянием, чтобы выиграть в шахматы?

Он слегка наклонился вперед. — В любви и на войне все честно. Эта шахматная доска? Не сомневайся — это поле битвы.

Я фыркнула от смеха. — Ты невероятен.

— Я знаю. — Черные круги в его глазах превратились в расплавленное серебро.

У меня по спине побежали мурашки от его разгоряченного взгляда. В последнее время я чувствовала себя подавленной, и мое либидо страдало, потому что я была так зла на Кейда. В свою очередь, и Зейн, и Лукас не получали от меня того внимания, которого они заслуживали. Вероятно, это также подпитывало их негодование по отношению к Кейду.

Я должна была что-то сделать, что угодно, чтобы исправить эту ситуацию. Хотя в тот момент у меня не было никаких блестящих идей.

— Выбирайся из этой ситуации, — сказала я, приближаясь к его королеве. — Я не была так растеряна…

Дом загрохотал. Он завибрировал и затрясся — еще одно землетрясение из-за проклятия чародейки. Обычно они длились пару секунд, затем стихали. Это землетрясение усилилось. Книги падали с полок, шахматные фигуры гремели и кувыркались по доске, картины падали на пол.

Я вскрикнула и встала. — Что происходит?

— Есть только один способ выяснить. — Зейн схватил меня за руку, и мы выбежали из гостиной, Лукас и Кейд следовали за нами по пятам.

— Этого не может быть, — прокричал Лукас сквозь оглушительный рев. — У нас есть время до лета, прежде чем чародейка придет пожинать наши души.

Зейн оглянулся через плечо. — Ты