его головы, как туман, поднимающийся из озера, в котором плавает человек. Когда поверхность достигла его носа, он сделал еще одно поразительное открытие: зеркало прошло сквозь его шлем и заполнило объем между лицевой пластиной и его лицом. Он посмотрел вниз и увидел в возникшем внутри шлема полумесяце отражение своих расширенных от испуга зрачков. Без сомнения, зеркало проходило насквозь через его голову, но он ничего не чувствовал. Он снизил скорость до минимально возможной, не быстрее хода секундной стрелки, и продвигался миллиметр за миллиметром, пока зеркало не разделило его зрачки пополам и не исчезло. Все вернулось на круги своя: голубая сфера Земли с одной стороны, сверкающий Млечный Путь – с другой. Но этот знакомый мир сохранялся лишь секунду или две. Он не мог остановиться полностью, поэтому вскоре зеркало оказалось у него перед глазами, и Земля исчезла, оставив только Млечный Путь. Над ним – простирающееся на сотни тысяч километров зеркало, загораживающее ему вид на Землю. Из-за острого угла часть отражавшихся звезд все же исказилась, превратившись в серебристые ореолы на поверхности зеркала. Он вновь переключил тягу и поплыл назад, и зеркало наползло ему на глаза, на долю мгновения исчезло, так, что он смог увидеть одновременно и Землю, и Млечный Путь, после чего галактика скрылась, и ореол на поверхности зеркала сделался голубым. Он несколько раз медленно двигался взад и вперед, и когда его зрачки улавливали виды с обеих сторон, ему казалось, что он проходит через мембрану между двумя мирами. Наконец ему удалось выдержать довольно продолжительную паузу с невидимым зеркалом в центре зрачков. Он широко раскрыл глаза, чтобы хоть мельком заметить линию, обозначающую его положение, но ничего не увидел.

– У этой штуки нет толщины! – воскликнул он.

– Может быть, оно толщиной всего лишь в несколько атомов, и ты просто не способен это увидеть. И вероятно, оно приближалось к Земле боком, поэтому его никто не увидел заранее. – Таковы были предположения экипажа «шаттла», наблюдавшего за изображениями, которые передавала телекамера на скафандре товарища.

Удивительным было то, что зеркало толщиной, возможно, всего в несколько атомов, но площадью более сотни Тихих океанов, оказалось настолько плоским, что его невозможно было разглядеть в продольной оси; с точки зрения классической геометрии оно представляло собой идеальную плоскость.

Абсолютная плоскостность объясняла и абсолютную гладкость. Это было идеальное зеркало.

На смену потрясению и испугу пришла растерянная подавленность. Появление зеркала сделало Вселенную совершенно непонятной и превратило людей в кучку новорожденных младенцев, брошенных в новом для них, непостижимом мире.

А потом зеркало заговорило.

Музыкант

– Я музыкант, – сказало оно. – Я музыкант.

Приятный мужской голос, разносящийся в пространстве, был слышен всем. В одно мгновение все спящие на Земле проснулись, и все те, кто бодрствовал, застыли, как статуи.

Зеркало продолжало:

– Я вижу, что внизу готовится концерт, зрители которого способны представлять цивилизацию планеты. Вы хотите поговорить со мной?

Национальные лидеры посмотрели на Генерального секретаря, который на мгновение растерялся.

– У меня есть что вам сказать, – продолжало зеркало.

– Вы можете слышать нас? – осторожно выговорил Генеральный секретарь.

Зеркало ответило немедленно:

– Конечно, могу. При желании я могу различить голос каждой бактерии в мире, находящемся передо мной. Я воспринимаю вещи совсем не так, как вы. Я могу наблюдать вращение всех атомов одновременно. Мое восприятие охватывает временные измерения. Я могу полностью проследить всю историю предмета или явления. Вы видите только срезы, я же вижу все.

– Каким образом мы слышим ваш голос? – спросил президент США.

– Я излучаю в вашу атмосферу суперструнные волны.

– Суперструнные волны?

– Вид сильного взаимодействия, осуществляющийся в атомном ядре. Они возбуждают вашу атмосферу, как гигантская рука, бьющая в барабан. И вы слышите меня.

– Откуда вы прибыли? – спросил Генеральный секретарь.

– Я – зеркало, дрейфующее во Вселенной. Место моего происхождения находится так далеко как во времени, так и в пространстве, что о нем бессмысленно говорить.

– Как вы выучили английский язык?

– Я уже сказал, что вижу все. Должен отметить, что я говорю сейчас по-английски лишь потому, что бо́ льшая часть собравшихся на этот концерт разговаривала на этом языке, а не из-за предположения, будто какая-то из этнических групп в лежащем подо мною мире превосходит какую-то другую. Это все, что я могу сделать, если на планете нет единого общего языка.

– У нас есть всемирный язык, но им мало пользуются.

– Ваш всемирный язык? Это не столько попытка достичь мирового единства, сколько классическое выражение шовинизма. Почему мировой язык должен быть латинским, а не основываться на какой-то другой языковой семье?

Этот вопрос взбудоражил мировых лидеров, которые сразу же принялись нервно перешептываться между собой.

– Мы поражаемся тому, насколько хорошо вы понимаете земную культуру, – честно сознался Генеральный секретарь.

– Я вижу все. Кроме того, досконально разобраться в пылинке не составляет никакого труда.

Президент США посмотрел на небо и сказал:

– Вы имеете в виду Землю? Вы можете быть больше размером, но в космическом масштабе вы находитесь на том же уровне, что и Земля. Тоже пылинка.

– Вы меньше, чем пыль, – сказало зеркало. – Когда-то, давным-давно, я тоже был пылью, но теперь я просто зеркало.

– Вы отдельная личность или коллектив? – спросил китайский председатель.

– Этот вопрос не имеет смысла. Когда цивилизация проходит достаточно далеко по дороге времени, индивидуальное и коллективное исчезают.

– Зеркало – это присущая вам форма или одно из ваших многочисленных состояний? – спросил премьер-министр Великобритании.

Генеральный секретарь добавил:

– Другими словами, намеренно ли вы демонстрируете нам именно эту форму, чтобы нам было легче воспринять вас?

– Этот вопрос тоже бессмыслен. Когда цивилизация проходит достаточно далеко по дороге времени, форма и содержание исчезают.

– Мы не понимаем ваших ответов на два последних вопроса, – сказал президент США.

Зеркало промолчало.

Тогда Генеральный секретарь задал главный вопрос:

– Почему вы прибыли в Солнечную систему?

– Я музыкант. Здесь будет концерт.

– Отлично, – сказал Генеральный секретарь, подкрепив свою реплику кивком. – И слушателями будет человечество?

– Мои слушатели – вся Вселенная, и ничего страшного, если ближайший цивилизованный мир услышит мою игру даже через сто лет.

– Игру? Где же ваш инструмент? – спросил со сцены Ричард Клайдерман.

Они вдруг заметили, что отраженная Земля, покрывающая бо́ льшую часть неба, начала быстро смещаться к востоку. Перемена оказалась устрашающей – небо словно рушилось, – и несколько человек на лужайке невольно закрыли голову руками. Вскоре край отражения опустился за горизонт, но практически в то же время все озарилось ослепительным светом. Когда к присутствующим вернулось зрение, они увидели солнце в самой середине неба, на том самом месте, где только что находилась отраженная Земля. Яркий солнечный свет освещал их окрестности под ярко-голубым небом, которое в мгновение ока сменило черную ночь. Океаны отраженной Земли сливались с голубизной неба, и суша казалась на этом фоне клочьями облаков. Они в шоке уставились на произошедшую перемену, но затем слова Генерального секретаря пролили свет на произошедшую загадочную перемену:

– Зеркало повернулось.

Действительно, гигантское зеркало сдвинулось в пространстве, поймало в