на магнитолу, медиахабом. Разместив блок на столе, Валуев включил его и отошёл на три шага назад. Когда Фрост вставил карту памяти в проектор, полупрозрачный экран начал показывать видеозапись. Та велась от первого лица - камера крепилась к велосипедному шлему. Оператор ехал по просёлочной дороге; на асфальте мельтешила крутящая педали тень. Деревья и усадьбы проносились мимо яркими размытыми пятнами. На одном из присыпанных гравием поворотов оператор не рассчитал скорость: велик занесло, и тот кубарем полетел в кювет. Туго задребезжали спицы, зашелестели листья крапивы. Оператор с уханьем выбрался из кювета. Оттащив велосипед на обочину, он плюхнулся на пятую точку и стал изо всех сил дуть на разбитые колени. Через дорогу, за острозубым железным забором, раскинулся украшенный круглыми клумбами участок. На веранде копошилась азиатка средних лет с собранными в хвост волосами. Заметив неаккуратного велосипедиста, она быстро направилась к забору. Приоткрыла калитку, о чём-то спросила его на японском. Оператор медленно кивнул и ответил. Встав, он направился к ней. Ютака издал непонятный звук, похожий то ли на всхлип, то ли на щебет - «Таке». Да и не только он; паренёк, что сидел рядом, склонился к Синигава-старшему и что-то прошептал тому на ухо. Вытянув из медиахаба дополнительный экран, парень стал листать метаданные. А оператор тем временем вышагивал следом за женщиной к усадьбе. Подхватив лейку, незнакомка вручила ему мыло. Пока тот намыливал колени, она поливала ему на руки. Закончив с мытьём, женщина что-то ему сказала. Оператор снова закивал, и женщина скрылась в доме. Пока она отсутствовала, оператор развернул камеру к себе - им оказался Фрост. На этот раз его торопливый сиплый говор звучал на английском:

- Я нахожусь в деревне Хатидзё. Вчера вы позвонили мне и спросили, смогу ли я вернуть вам умершего человека, - Фальстрём хлебнул воды прямо из лейки. - Ответ: смогу. Но при соблюдении некоторых условий. Можете проверить файл на подлинность, но смею заверить: Фрост Фальстрём - человек слова. Та сфера, рядом с которою мы завтра с вами встретимся... - он оглянулся. - Полагаю, она должна развеять сомнения касательно наших возможностей. Остальные детали нашей сделки я изложу вам при встрече.

Он развернул камеру объективом вперёд. Таке вернулась с мотком ваты, пластырями и бутылочкой йода. Сев на дощатый пол, она стала обрабатывать Фросту ссадины. Они о чём-то разговорились, и женщина рассмеялась. Ютака нещадно пожирал её улыбку глазами, но видео оборвалось. Синигава-старший покосился на паренька - тот растерянно пожал плечами. Валуев щурился; судя по безразличным минам, собравшиеся боевики поняли не больше его. Фрост что-то спросил, интонация его звучала неестественно-потусторонне. Ютака молчал. Фальстрём жестом велел заместителям идти к выходу. Но не успели они ступить и шагу, как Синигава-старший скомандовал:

- Станислав Станиславович, отдайте им деньги.

Боевики в экзоскелетах вытянули из-за ширмы два огроменных кожаных чемодана. Поставив их перед Фростом, они заняли позиции по бокам от командира Валуева. Фрост щёлкнул пальцами, и Чистюля извлекла из-под плаща замотанный в целлофан жёсткий диск. Альман Машаракти, вынув из дождевика скрученные в трубку документы, передал их Пятой. Когда та положила всё на стол, Фрост заговорил. Он произносил фразы чинно и монотонно, выкладывая из них стену плотного, непробиваемого монолога. Давид пытался понять хоть что-то, но тщетно. «Долбанные шифровальщики, - думал он, воссоздавая в памяти историю близняшек. - А ведь эта долгая речь наверняка связана с моими тюремными снами. Что б мне захлебнуться, если это не так!»

Закончив речь, Фрост сложил руки на груди. Ютака задал ещё несколько чётких вопросов, на что получил такие же чёткие ответы. Когда их словесная перипетия закончилась, Фальстрём отвесил Синигава-старшему низкий поклон:

- Был бы премного благодарен, если бы вы оставили этот гравикрейсер плавать где-нибудь неподалёку; может сложиться так, что нам придётся срочно выйти на связь, - он покрутил указательным пальцем, словно размешивал невидимый чай. - Четвёртый, бери чемоданы, мы возвращаемся на Гвонву.

Вскоре Давид уже спускался в лодку. Один чемодан Луций погрузил в нос шлюпки, другой - в хвост. Когда замы расселись по местам, здоровяк ухватил вёсла, и они поплыли к куполу. Над головой прожужжала вереница дронов. Валуев следил за ними через подзорную трубу: видимо, пытался понять, как же им удаётся пересекать оболочку из моли. Предгрозовое безмолвие пилило мозги.

- Ну так сколько ты жмёшь? - наконец спросила Пятая, и Альман улыбнулся.

- Не знаю... - сказал Четвёртый. - В этот раз больше двадцати тонн не пробовал.

Мариус удивлённо вскинул бровь; не столько от услышанного, сколько от того, что Луций впервые соизволил пошутить. Он перевёл взгляд на Фроста:

- Кто та женщина из видео, если не секрет?

- Не секрет. Это Таке. Умершая жена Синигава-старшего.

- Ага, очень оригинально. И когда ты успел побывать в Японии, если мы который день сидим на острове? Заранее заготовленная запись? Или видеомонтаж? Впрочем, я и сам когда-то мамонтов лохотронил... - Давид принялся нервно щёлкать зажигалкой. - Выходит, старикан Ютака и есть та самая влиятельная особа, на которую мы якобы работаем?

Фальстрём расхохотался: его безразличный взгляд в пустоту шёл вразрез с его безудержным смехом. Все замы тоже рассмеялись. Они гоготали, словно Мариус выдал пошлый анекдот.

- Ха-ха, ни в коем разе. Синигава-сан лишь прямая линия, с которой у нас имеются точки соприкосновения.

- И кто же тогда наш заказчик?

- А знаешь что?.. - закинув Давиду на плечо руку, Фрост всмотрелся в его бородатое лицо, как смотрит ребёнок в бездонный колодец. - Хочешь, я расскажу тебе наиглавнейший секрет из всех секретов? Поведаю едва ли не суть мироздания... Кто мы? Что мы? Откуда мы?.. Только учти, compinche: тебе придётся с этим жить. Не то что бы жить, скорее доживать, но всё-таки.

- Гм... ну валяй, удиви меня.

- Представь, что вселенная - это великий холст, а судьба - это капризная художница-экспрессионистка, всё грандиознейшее могущество которой сконцентрировано на непрерывном рисовании картин. Всевышняя не спит ни днём, ни ночью. Она машет кистью аки шпагой в попытке достичь идеальнейшего результата. Безупречной и неповторимой в своём великолепии картины. Судьба-злодейка безжалостна и строга; как к себе, так и к своим кистям, краскам и уж тем более холстам. Особенно же она не любит, когда краски начинают подтекать и смешиваться. Ты спрашиваешь, кто мы? Мы - титаны, что когда-то удерживали её монументальный мольберт; теперь же мы помогаем ей сдирать холсты, воскладая новые. Мы - великий потоп и всадники