Напряглась. Но моего ответа уже не было. Я вышел из комнаты, а Лаура за мной.

45 глава. Ты — всё, что у меня есть

Мне плохо видеть мою девочку такой — растерянной, напуганной, как никогда. Лаура стоит посреди кухни, переминаясь с ноги на ногу, бросая взгляд на каждого из присутствующих. Марк громко и тягостно вздыхает, настраиваясь на речь, которую, вроде, говорит часто и это его работа, но говорить такое Лауре — ему трудно. Он, мне кажется, считает её близким человеком, ведь она племянница его женщины, и теперь помогать ей входит в его планы. Как и в мои. До конца.

Сделав несколько шагов вперёд, я отодвигаю стул и жестом прошу Лауру присесть. Её глаза излучают усталость и растерянность, но она молча садится. Думаю, что моя девочка чувствует, что этот разговор весьма серьёзный.

— Объясните мне, что происходит и почему вы все втроём меня позвали сюда, а я вообще не в центре ваших событий? — тишину оборвал именно её голос, который также был тихим и сиплым. Совсем не резкий и не сильный.

— В общем… — Марк затихает лишь на секунды, чтобы сделать вдох. — Пару недель назад Аарон рассказал нам о Юджине. Все детали и подробности. Всё это время мы действовали за твоей спиной, Лаура, да, но мы посчитали, что так будет безопаснее для твоего состояния. Мы собирали все доказательства и улики, но несколько дней назад, ты сама это знаешь, пропало всё. И по какому-то счастливому совпадению этот… малолетний урод, — мужчина стискивает челюсть и сжимает кулак, отчего слова становятся шипящими, — написал тебе недавно ночью. Аарон заметил и сообщил мне, нам, — Марк переводит взгляд на Лили, которая в это время сжимает его руку и с трепетом смотрит на Лауру, не отводя глаз. И я тоже смотрю на Лауру. Брови всё сильнее и чаще сдвигаются к переносице. Если бы я плохо её знал, сказал бы: «Кажется, она взволнована». Но я скажу иначе: «Она сдерживает слёзы». Не хочу даже предполагать в каком порядке крутятся её мысли, о чём она вообще думает. — И он встретился с ним сегодня…

— Аарон, зачем? — голос срывается из-за всхлипа, после которого Лаура прижимает руку к губам, боясь собственных звуков. Она так отважно хочет быть сильной, хотя бы казаться такой окружающим, но каждый раз её бьют по ногам, и она падает. — Зачем ты рассказал? Я же… просила… доверяла… зачем?

— Лаура, я сделал то, что должен был. Ты понимаешь, что это не закончилось, не сделав бы я так? Ты понимаешь, что мог сделать ещё этот урод, сколько бы ты ещё страдала? Не нужно меня винить в том, что я просто пытался всеми силами тебе помочь, забивая на всё и на всех.

Изо всех сил стараюсь фильтровать злость и речь. Не хотел звучать грубо, обвиняюще, но, кажется, не вышло, потому что хрупкие девичьи плечи задрожали более интенсивно.

— Мне так жаль, что я не узнала этого раньше, моя маленькая, — её тётя переложила руки на её ладони, сжимая их, пытаясь оказать как можно большую поддержку, пусть даже если Лаура решит её игнорировать. — Ты не должна была держать такое так долго в себе… И мы должны благодарить Аарона за то, что он рассказал всё, за то, что мы можем закончить это всё.

— Я не могла… мне так стыдно, я чувствую себя грязной и использованной, — раздирающее её горло рыдание, а заодно и моё сердце на мелкие части, вырвалось наружу.

Вот теперь она сломалась.

Больше не пыталась обвинить меня. Не пыталась злиться. Расплакалась. И ещё сильнее, когда я обнял её сзади, прижимая голову к своей груди. Моё сердце стучит в такт с её побитым. Мой пульс ускоряется в тысячу ударов в минуту, когда я понятия не имею, как мне успокоить её. Мне становится невыносимо больно оттого, как громко и дико она плачет.

— Тише. Всё хорошо. Я обещал, и я выполнил своё обещание, родная. Всё позади, я тебе обещаю.

Надеясь, что эти слова её успокоят, хоть дело было далеко не закрыто, я не прекращал её гладить. Вскоре девушка затихла от бессилия. И только тогда Марк выдвинул следующее:

— Милая, чтобы покончить с этим всем, нам осталось лишь одно: твоё заявление. Мне жаль, что тебе придётся вспомнить все события с того дня, но это необходимо, чтобы поставить точку, понимаешь? Сделаешь это?

— Вы обещаете, что он сядет?

Её пугает то, что Юджин может разозлиться лишь сильнее, узнав, что Лаура спустя четыре года осмелела для заявления, что его никчёмная, поскудная жизнь стоит под угрозой. Он больше не спрыгнет с ответственности за содеянное. У него не будет даже шанса и возможности покинуть границы Бруклина.

— Об этом точно можешь не переживать, Лаура, — мужчина кивает, тепло улыбаясь моей девочке, стараясь успокоить её этим. — Я позабочусь об этом лично. И я даю тебе слово, что он сядет. На долго. Как минимум на тринадцать лет, Лаура. Если учесть ещё распространение порнографии несовершеннолетней — ещё плюс пятнадцать лет. Понимаешь? Не факт, что он выберется оттуда живым.

Хрупкие полуобнажённые плечи, на которых были мурашки от холода и страха, рухнули вниз, полностью потеряв всю стойкость. Лаура осознала, что может больше никогда не увидеть Юджина. Она больше не его жертва. Она свободна.

— Я напишу, — решительно и твёрдо сообщила Лаура, и я услышал громкий выдох облегчения Лили. Женщина даже улыбнулась, но всё также сжимала руку Лауры, показывая ей, что она не одна, что её любят, несмотря на то что случилось. Её любят. Она любима всеми. И она не одна.

♡⁠♡⁠♡⁠

Через несколько часов, когда заявление было написано с помощью Марка, когда Лаура посидела с тётей наедине на диване и чувствовала её тепло и поддержку, пока женщина обнимала её и просила прощение за то, что не смогла уберечь, мы стали расходиться. Её тётя сказала, что Лауре следует отдохнуть после такого… неспокойного вечера.

Лаура не поднимала голову, смотрела в пол всё то время, что шла в комнату. И, оказавшись полностью одни, я закрыл дверь и сел на кровать, принимаясь пристально смотреть ей в глаза. Мне необходимо поговорить с ней. Необходимо узнать, как она, что чувствует, что болит, что тревожит, что за мысли в её голове и не сердится ли она на меня.

Мне было важно узнать абсолютно всё, что у неё на душе. Всё, что разрывает её.

Лаура молча открыла