слушаниям. В случае с сотрудничающим свидетелем судьи обычно определяют наказание, применяя трехуровневый тест. Признал ли свидетель свои преступления и проявил ли раскаяние? В какой степени он реабилитировал себя? Полностью ли он сотрудничал с правительством?

Назначенный судом адвокат Доминика, Ли Ричардс, бывший прокурор, сразу перешел к делу:

"По каждому из этих важных тестов, ваша честь, я должен сказать, что Доминик Монтильо представляет собой самый замечательный образ обвиняемого, с которым я когда-либо сталкивался. Ни один обвиняемый, которого я когда-либо встречал или о котором слышал, не сталкивался с ошибками и не менял свою жизнь настолько полно и не вносил такой большой вклад в работу правоохранительных органов. Ваша честь сегодня утром имеет возможность положить последний кусочек головоломки для мистера Монтильо на место и позволить ему завершить то, что я действительно считаю удивительным преобразованием".

Что касается насилия, которое совершил Доминик, Ричардс приписывает его "необычайному влиянию" Нино Гаджи и людей, окружавших Нино. "Эти люди сделали из Доминика Монтильо того, кого я называю старым Домиником. С тех пор Дом переделал себя".

Судья Коннор попросил выслушать обвиняемого. Доминик поднялся и заговорил голосом, который то ломался, то становился ровным. "Я не оправдываюсь, ваша честь, за преступления, совершенные мною в прошлом, здесь, в Нью-Йорке, или после, в Калифорнии. Все, что я сделал, было сделано по моей собственной воле, и я прекрасно понимаю, что мне придется отвечать за свои поступки". Четыре слова в этом заявлении были взяты прямо из латинского девиза воздушно-десантных рейнджеров - по собственному желанию.

Доминик переминался с ноги на ногу, возился с заготовленной речью, а потом заговорил. Он сказал, что хотел бы особо упомянуть о том, как Фрэнк Пергола, Кенни Маккейб, Артур Руффелс, Уолтер Мак и другие "хорошие парни" помогли ему спасти хоть что-то из своей жизни.

Он вспомнил, как Фрэнк сказал ему, что "никто не имеет права убивать", и как Кенни когда-то был "врагом возле нашего клуба, делающим снимки", а теперь стал "одним из немногих людей, которым я доверяю в своей жизни". Он "не мог сказать достаточно" о дяде Арти и сказал, что Уолтер "заключил со мной только одну сделку, и это было говорить правду". Он добавил: "От этих людей я узнал, что семья - это не обязательно кровное родство, но доверие и уважение. Они и есть та семья, которая у меня есть сейчас".

В заключение он просто попросил о милосердии: "У меня есть хорошая работа, хорошая квартира, будущее, на которое я могу рассчитывать. Я прожил с одной и той же женщиной четыре года. Я осознаю, что совершил серьезные преступления. Каким бы ни было ваше решение, ваша честь, все, чего я хочу, - это чтобы все это закончилось и у меня был чистый лист".

Следующим выступил Уолтер и сказал судье, что Доминик был "чрезвычайно ценен для Соединенных Штатов" и выполнил все свои обязательства в качестве свидетеля. Дядя Арти добавил: "Я считаю Доминика честным и прямолинейным во всех делах, которые я с ним имел". Последним выступил Фрэнк Пергола: "Департамент полиции Нью-Йорка и жители города очень многим обязаны Доминику. Он прояснил множество тайн для семей жертв".

Когда судья Коннор начал говорить с ним напрямую, Доминик с каждым словом все больше расслаблялся:

Я думаю, вы тот, кого мы иногда называем ситуативным преступником. Вы занялись преступной деятельностью из-за ситуации, в которой вас воспитывали. . . . Когда вас арестовали, вы сразу же согласились сотрудничать в той степени, которую редко удавалось превысить. . . . В течение нескольких лет вы были разлучены со своими детьми и друзьями. . . . Вы уже несколько лет находитесь в своеобразной тюрьме и будете продолжать находиться в ней в том смысле, что всегда будете оглядываться через плечо, думая, не стали ли известны ваша личность и ваше местонахождение тем, кто, я уверен, хотел бы вам отомстить. . . . Вы изменили свою жизнь. Думаю, ваша реабилитация завершена.

Судья пришел к выводу, что надлежащим наказанием будет пять лет условно.

Судья покинул скамью, пожелав Доминику здоровья и безопасности, а Уолтер, Кенни, дядя Арти и армянин по очереди хлопали его по спине и жали ему правую руку. Но последняя сцена - Фрэнк Пергола и Доминик, с Большой печатью Соединенных Штатов на кленовой стене за ними, обнявшиеся, как братья, выросшие вместе в обычном доме на Бат-Бич в Бруклине.

ЭПИЛОГ

Специальное обновление для издания в мягкой обложке

Глэдис ДеМео не дала никаких комментариев, когда к ней обратились за интервью о ее покойном муже. "Нет", - только и сказала она, закрывая дверь в свой новый дом и в эту часть своей жизни, как делала всегда.

Розе Гаджи тоже нечего было сказать. Когда к ней подошли в коридоре суда после слушаний по ее иску к правительству о халатности в связи с тем, как ее муж умер в тюрьме, она с большей иронией, чем, возможно, собиралась, улыбнулась и сказала сквозь стиснутые зубы: "Дело говорит само за себя". Спустя несколько месяцев иск о халатности был тихо урегулирован. Детали держались в секрете, но, по словам источников, Роуз получила то, чего хотела больше всего: обещание Федерального бюро тюрем ввести новые правила оказания экстренной медицинской помощи, включая требование о постоянном дежурстве врача в МКЦ. "Роуз настаивала на том, что ее не интересует финансовое урегулирование, - сказал человек, участвовавший в судебном разбирательстве, - а только то, чтобы были введены процедуры, которые позволят снизить вероятность того, что никто не пострадает так, как пострадал Нино". Таким образом, Нино, благодаря Роуз, внесет свой вклад в развитие общества".

Дениз Монтильо тоже не хотела, чтобы ее беспокоили. "Я больше не буду участвовать в том, что является позором для меня и моей семьи", - сказала она.

Неудивительно, что женщины хотели держать все скелеты в шкафу. Кроме того, все они выросли в Бруклине, где, по легенде, люди не лезли не в свое дело, иначе.

В начале 1991 года соавтор Джерри Капеци посетил бывший клуб Gemini Lounge во Флэтлендсе; его сопровождали Ричард Шеслингер и Алан Голдберг из телепрограммы CBS "48 часов", которая на сайте готовила сегмент, посвященный этой истории. Трое журналистов нашли одного человека, готового говорить, - Дебби Дойл, которая переехала в старую квартиру клуба "Дракула", расположенную рядом с баром. Некоторые стены в ее квартире все еще сохраняли следы рейда оперативной группы, совершенного несколько лет назад.

После переезда она узнала немного истории об этой квартире из газетной статьи. Тем не менее, по ее словам, жить там было тревожно только в одном случае - "из-за крови, которая стекала с