были британские копы в Северной Ирландии, когда он был католическим ребенком в Белфасте. Хотя у них было мало общего, а Доэрти было всего тридцать три года, они регулярно занимались спортом вместе. В основном Нино рассказывал о своей семье и о своей брокерской деятельности в R&A Sales food brokerage-only , редко о своем деле, которое было таким ничтожным, по сравнению с делом Доэрти.

В это субботнее утро Нино начал жаловаться на физический дискомфорт. "У меня очень болит живот, у меня несварение желудка".

"Если это боль в животе, она пройдет", - сказал Доэрти. "Давай, продолжай идти, может, и пройдет".

Дискомфорт Нино не проходил. Большую часть дня он провел в своей камере; его сокамерником был Рональд Устика, который также предстал перед судом по второму делу оперативной группы.

После закрытия камеры в одиннадцать вечера Доэрти услышал, как Устика стучит в крошечное плексигласовое окошко камеры напротив. "Нино заболел!" кричал Устика. "Вызовите охрану!"

Доэрти и другие заключенные начали стучать в двери своих камер, чтобы привлечь внимание охранников, изучающих телевизор в нескольких метрах от них. Через несколько минут охранники подошли.

"У этого человека больное сердце!" сказал Устика, когда Нино лежал на койке, держась за грудь. "Вы должны доставить этого человека в больницу!"

"Что значит "сердце"?" - спросил один из охранников.

"Позовите доктора!" крикнул Доэрти.

В несколько критических моментов охранники решали, стоит ли попросить тюремного врача, дежурившего несколькими этажами ниже, подняться наверх или отвести Нино к нему. Охранники выбрали последний вариант и сопроводили пораженного Нино по лестнице, ведущей к лифту.

"Подождите минутку", - сказал один из охранников. "Мы не можем взять его, если на нем нет комбинезона".

Абсурдно соблюдая тюремные правила в момент явной чрезвычайной ситуации, охранники приказали Нино, одетому в разминочный костюм, подняться по ступенькам в камеру и надеть выданный тюрьмой оранжевый комбинезон. Из крошечных окон своих камер Доэрти и другие заключенные смотрели на происходящее с яростью и беспомощностью.

Нино спустился обратно, вошел в лифт, и около двух часов ночи его проводили в тюремный лазарет. Он лег на стол для обследования, и пока его подключали к электрокардиограмме, Энтони Фрэнк Гаджи сжал кулаки, тихо застонал, а затем в последний раз закрыл глаза. Он умер в шестьдесят два года, в том же возрасте, что и его отец.

Тень смерти, с самого начала нависшая над свидетельским местом, теперь упала на стол обвиняемых в деле "США против Гаджи", которое было отложено на десять дней, а затем переименовано в "США против Тесты". Несколько адвокатов защиты присутствовали на поминках по Нино в похоронном бюро "Кузимано и Руссо" - в салоне, где были разбужены Карло Гамбино и Мари Монтильо, - и выразили свои соболезнования Роуз, которая, увидев Кенни Маккейба и Арти Руффелса, наблюдавших за ними через дорогу, отдала им насмешливый салют.

В конце концов Роуз подала иск о халатности против тюрьмы, охранников и правительства. Тюремные власти ждали до позднего вечера, чтобы сообщить ей о смерти Нино. Спустя четыре года, судя по документам, представленным в иске, единственным вопросом оставалось, сколько правительство должно выплатить Роуз Гагги за то, что она способствовала смерти Энтони Гагги.

Доминик готовился к выступлению по делу, когда позвонил Фрэнк Пергола с некрологом Нино. Он воспринял это как неожиданную смерть дальнего родственника - с сожалением, но не сокрушительно. За последние два года, все еще влюбленный в ту женщину, с которой познакомился в Альбукерке, и начавший перестраиваться на легальный бизнес в сфере мерчандайзинга, он перестал испытывать к Нино, который теперь был лишь воспоминанием о прошлой жизни, сильные чувства, любовь или ненависть. "В понимании Нино такая смерть означала бы, что он победил вас, ребята", - сказал он Фрэнку.

ГЛАВА 28

Чистый лист

Бывшие глаза и уши Энтони Гаджи вышли на скамью подсудимых через две недели после смерти Нино и оставались там еще две недели. Поскольку Уолтер получил свой шанс вывалить на команду всю кухонную раковину в деле о РИКО, Доминик на этот раз смог рассказать больше, но правила допустимости убрали большую часть внутренних эмоций и оттенков - то, что было между строк. Адвокат Нино остался в деле, чтобы помочь остальным адвокатам подвергнуть свидетеля обычному жестокому перекрестному допросу, но Доминик был сильнее, чем прежде, и не сделал ни одного умного замечания в адрес остальных обвиняемых.

По выходным и в перерывах он отдыхал со своими друзьями из оперативной группы. Однажды он посетил дом дяди Арти в Коннектикуте, и Арти устроил ему экскурсию по своему конкурсному паруснику "Бутлегер". Это был ленивый день, время вспомнить о том нелегком пути, который они проделали за последние шесть лет.

"Знаете, что странно?" сказал Арти. "Если кто-нибудь когда-нибудь расскажет эту историю, никто не поверит, что это произошло".

"Когда ты живешь, это не кажется таким уж невероятным".

Дело "США против Теста" рассматривалось в почти пустом зале суда. Парад свидетелей, в том числе и Вито Арена, продолжался. Вито проделал еще один трюк, на этот раз прямо на трибуне: он объявил о внезапном приступе амнезии и отказался продолжать давать показания, пока не объявят перерыв и он не получит немного баловства от оперативной группы.

Уолтер и его сопрокурор Артур Меркадо представили безжалостно подробное дело, поставив точку в каждом пункте плотного обвинительного заключения. Адвокаты защиты оспаривали каждый шаг. Протокол судебного заседания разросся до более чем тридцати тысяч страниц, а доказательства включали в себя сотни вещественных доказательств. Присяжные болели, теряли близких и увольнялись с работы. Процесс превратился в юридическое троеборье, самое длинное федеральное уголовное дело, которое только можно вспомнить. В поисках облегчения Джоуи Теста и Энтони Сентер однажды принесли в суд кокаин, но их арестовали и предъявили еще больше обвинений, когда они отходили от перерыва на нюхание в туалете в коридоре.

В конце дела судья Бродерик постановил, что Уолтеру не хватает улик, чтобы доказать, что Джоуи помог убить Роя ДеМео, как утверждалось в обвинительном заключении, но поскольку Джоуи обвинялся во многих других убийствах, это имело лишь техническое значение. Судья также снял обвинения во взяточничестве с семьи Хеллман, но оставил их в деле по обвинению в мошенничестве, связанном с подставой Эпполито.

Заключительные доводы начались в первую неделю июня 1989 года - более чем через год после смерти Нино. Один за другим девять адвокатов защиты вставали и излагали миллион фактов, разбросанных по судебной площадке. "Это уже девятое выступление защиты", - сказал присяжным адвокат Энтони Бенджамин Брафман. "Я чувствую себя немного седьмым мужем Элизабет Тейлор в брачную ночь. Я знаю, что делать; я знаю, как это делать. Фокус в том, чтобы сделать это интересным для вас".

Далее Брафман