сплел блестящую паутину, настолько абсурдную, но в то же время так ловко сплетенную, что она стала правдоподобной, возложив вину за все убийства в деле на свидетелей, в основном на Вито Арена, причем часто так, будто они каким-то образом связаны с гомосексуальным образом жизни Вито.

В своем опровержении, которое обычно было достаточно агрессивным, Уолтер привел самый эмоциональный аргумент, который когда-либо слышали его коллеги. Некоторые вены на шее, выступающие из воротника Christian Dior, казались воспаленными. Он высмеял паутину Брафмана и еще раз быстро прошелся по присяжным, рассказывая об ужасах дела. "Мы просим вас разобраться с фактами в этом деле, - заключил он, - найти истину в духе полной справедливости и беспристрастности. Настало время справедливости. Счастливого пути".

Присяжные совещались две недели. Некоторые адвокаты защиты восприняли это как хороший знак, но 22 июня присяжные забили до отказа остальных членов команды ДеМео. Они признали их и семью Хеллман виновными по всем пунктам обвинительного заключения. Это была полная и сокрушительная победа оперативной группы.

Судья Бродерик, бывший комиссар полиции Нью-Йорка, поблагодарил присяжных за то, что они выдержали это испытание, а затем сказал: "История систематических убийств, которая предстала перед присяжными в этом деле, - это то, что, я уверен, было за пределами понимания любого из них. Это точно было за пределами моего понимания".

Судья отказал Джоуи и Энтони и их товарищам по команде в освобождении под залог до рассмотрения апелляции. Он сказал: "Я настолько уверен в правильности вердикта присяжных в отношении обвиняемых, якобы причастных к убийству членов команды ДеМео, что не вижу ни одного аргумента, который мог бы быть представлен мне, чтобы оправдать пребывание любого из них на свободе хоть на один день".

Он позволил Хеллманам оставаться на свободе до вынесения приговора, а когда тот был вынесен, заявил, что по стандарту слушания приговора - при перевесе доказательств, а не при разумных сомнениях - он считает, что Джуди, Уэйн и Сол Хеллманы действительно вмешались в процесс присяжных в деле Эпполито, и дал им два, три и пять лет соответственно.

Приговор Джоуи и Энтони был вынесен 14 сентября 1989 года. Когда одна сторона зала суда была заполнена их родственниками и друзьями, а другая - членами оперативной группы и их сторонниками, Бродерик дал Джоуи и Энтони то, что получил Генри Борелли, - срок, достаточный для нескольких пожизненных заключений. Адвокат Джоуи, Геральд Фарингер, оказался в юридически логичном, но невероятно бесчувственном положении, утверждая, что департамент пробации был неправ, включив в отчет о вынесении приговора письма от родственников жертв по делу с описанием влияния преступлений на их жизнь.

"Они не жертвы, против них не совершалось преступление", - сказал он.

Попробуйте сказать это родителям Доминика Рагуччи, или дочери Рональда Фалькаро, или жене Питера Уоринга, или бабушке Шери Голден, или еще десяткам родственников, - говорили себе все присутствующие в зале суда со стороны оперативной группы. Слова Фарингера висели в воздухе, как ядовитые пары.

Джоуи улыбался своей широкой насмешливой улыбкой на протяжении почти всего приговора. Он знал, что пришло время заплатить палачу; Энтони тоже. Ни тот, ни другой не удостоили никого из оперативной группы и взглядом. В один из тех моментов, которые слишком хороши, чтобы быть правдой, колокола церкви, прилегающей к зданию суда, начали звонить через открытые окна как раз в тот момент, когда Бродерик опустил стрелу на близнецов Близнецов. Когда он добавил штрафы к пожизненному заключению Энтони, тот громко усмехнулся. "Я пришлю вам чек".

Джоуи и Энтони разрешили попрощаться со своими женами вдоль колодца площадки. Старые друзья-соседи подходили и хлопали их по спинам. "Представляешь, какими героями они стали бы, если бы выиграли?" прошептал Фрэнк Пергола Арти, наблюдая за тем, как вокруг Джоуи и Энтони собираются их поклонники.

Затем маршалы увезли пару в разные тюрьмы, чтобы они доживали свои потерянные жизни; впервые с детства Джоуи и Энтони не были неразлучны.

18 декабря 1989 года настала очередь Доминика узнать, какое наказание он понесет за признание вины по одному пункту RICO в июне 1985 года. Вынесение приговора было отложено до окончания рассмотрения дела, и судья Уильям К. Коннор должен был определить, должен ли он отбывать наказание в тюрьме.

По закону он был убийцей, поскольку находился рядом, когда Нино и Рой застрелили Винсента Говернару. Он признал себя виновным в этом, а также в покушении на убийство за то, что подложил гранату в машину Говернары, и в целом ряде других преступлений: ограблении, вымогательстве, вымогательстве кредитов и торговле наркотиками. Назначенный судом адвокат намеревался просить судью Коннора об условном наказании, но он рассчитывал на многое, даже учитывая - как Уолтер всегда напоминал ему об этом - свой вклад в уничтожение команды, чтобы уйти с таким послужным списком без срока за решеткой.

Перед тем как встретиться с федеральным маршалом и отправиться в Нью-Йорк из очередного нового убежища, Доминик сел за персональный компьютер и составил заявление, которое собирался зачитать судье. Его друг Армянин предложил прилететь из Лос-Анджелеса и выступить в суде от его имени.

Они воссоединились в офисе Южного округа, где собрались Уолтер Мак, Кенни Маккейб и Арти Раффелс. Они увидели нового Доминика - загорелого, подтянутого, щеголяющего в спортивном костюме верблюжьего цвета, потому что он накачал руки и верхнюю часть тела в тренажерном зале. К нему вернулось прежнее телосложение, из-за которого армейские друзья прозвали его Стабби. Сейчас он больше походил на Энтони Сантамарию, чем на Энтони Гаджи - за исключением затемненных очков.

"Снимайте эти чертовы штуки, - прорычал детектив Фрэнк Пергола из Бат-Бич, входя в комнату.

"Они прописаны!"

"Из-за них ты выглядишь как чертов капюшон".

"Вы, должно быть, Пергола", - воскликнул армянин, который никогда раньше не встречался с Фрэнком. Все засмеялись: Доминик, очевидно, точно описал свои отношения с Фрэнком.

Напряжение, которое он испытывал, немного спало, пока все общались, но начало нарастать снова, когда свита направилась в зал суда судьи Коннора. Что бы ни случилось, ему не терпелось поскорее покончить с этим; с тех пор как в 1985 году он оказался в Альбукерке, маршалы, держа его в постоянном движении, опасаясь, что кто-нибудь найдет его, отправляли его и особую женщину, которую он встретил в Альбукерке, в Шайенн, Вайоминг, Денвер, Колорадо, и Сиэтл, Вашингтон. Он был в программе дольше всех в истории. Он хотел оставить все позади и жить там, где ему хочется, без вмешательства федеральных властей, и надеялся снова встретиться со своими детьми. Он не видел их четыре года.

Судья Коннор пригласил армянина занять место за столом защиты вместе с Домиником - хороший знак - и приступил к