В своих мемуарах Роман Петрович описал детство и юность, военную службу в годы Первой мировой войны, революцию, арест в Крыму и эвакуацию на крейсере «Мальборо». Князь задумывал книгу и о своей жизни в эмиграции, но смерть помешала осуществиться этим планам. В своём завещании Роман Петрович обращался к детям и внукам: «Первую часть своих воспоминаний я посвящаю моим родителям в знак благодарности того, что у меня было счастливое детство на моей Родине. Вторую книгу я хочу посвятить своей супруге, ставшей в изгнании верным другом, подарив мне уверенность в жизни. Если мои сыновья и внуки прочтут эти страницы, пусть они вспомнят того, кто любил их, полагался на Божью благодать и всегда питал надежду, что Господь доставит им радость когда-нибудь увидеть свою далёкую Россию»[87].

Ещё одной идеей Романа Петровича стало создание семейного союза, который смог бы объединить разрозненные в результате эмиграции различные ветви рода Романовых. «С утра отец часто садился за пишущую машинку “Ремингтон” и писал родственникам, иногда по 5–6 писем в день» [88], — вспоминал Димитрий Романович, младший брат Николая Романовича. Но Роману Петровичу не удалось увидеть плоды своей деятельности, однако первые шаги по объединению семьи были сделаны именно им. Разбирая после похорон отца его личные бумаги, Николай Романович нашёл документы и с удивлением заметил, что схема создания семейного объединения почти готова.

Вскоре князья и княгини, появившееся на свет ещё до Февральской революции и падения монархии, на общей встрече в Лондоне решили создать Объединение членов рода Романовых, куда были приглашены все живущие отпрыски Российского императорского дома. В новой семейной организации Николай Романович занял пост вице-председателя, а пост главы Объединения был предложен князю Дмитрию Александровичу[89], племяннику императора Николая II. В состав семейного объединения с момента создания и до 1980 года вошло большая часть живших тогда во всём мире Романовых. Исключение составила лишь семья князя Владимира Кирилловича, объявившего себя главой Российского императорского дома.

В ноябре 1981 года Николай Романович отправился в Нью-Йорк, чтобы принять участие в церемонии прославления новомучеников и исповедников российских. В их число входили и представители рода Романовых, принявшие мученическую смерть в Перми, Екатеринбурге, Алапаевске и Петрограде в 1918–1919 годах. Церемония проходила в главном храме Русской православной церкви за границей – Знаменском соборе. На прославление приехали многие представители семьи, включая и Владимира Кирилловича, с которым у Николая Романовича произошла личная встреча.

К началу 1980-х годов в Синоде РПЦЗ насчитывалось всего два архиерея, открыто поддерживавших Владимира

Кирилловича как главу Российского императорского дома. Это были архиепископ Лос-Анджелесский и Южно-Калифорнийский Антоний (Синкевич)[90] и епископ Вашингтонский и Флоридский Григорий (Граббе)[91]. Последний всегда очень рьяно отстаивал интересы Владимира Кирилловича и его семьи, пытаясь постоянно поддерживать интерес к монархической теме в Синоде. К остальным представителям рода Романовых он относился с явным пренебрежением. «…Они [представители рода Романовых] никакого интереса к русской жизни не проявляют, и единственный вопрос, в котором Они проявили себя, это протест против Вел. Князя [Владимира Кирилловича]. Последний может нравиться или не нравиться, Он может делать ошибки, но, по крайней мере, проявляет интерес и патриотизм, Сам говорит чисто по-русски и Дочь учит русскому. Право, это нельзя сравнивать с Всеволодом Иоанновичем, не говорящим по-русски, 4 раза женатым. Относительно же Владимира Кирилловича нам надо быть последовательными. Наш Собор с мирянами в 1938 г. обращался к Его Отцу как к Главе Императорского Дома. В таком же качестве приветствовал его наш Собор Епископов, когда умер Кирилл Владимирович. Митрополит Анастасий неизменно обращался к Нему в этом качестве и настолько бережно относился к Нему, что при всем неудовольствии по поводу Его брака на совещании Синода провёл решение не входить в обсуждение Его решения о титуле её [Леониды Георгиевны Кёрби] и обращался к ней как к Великой Княгине. По его указаниям и Мать Тамара принимала её в таком качестве. Митрополит Филарет не имеет такого интереса к подобным вопросам, как его предшественники, и просто последовал принятому ими порядку обращения»[92], — писал в 1970 году ещё до принятия монашества и епископской хиротонии протопресвитер Георгий Граббе, будущий епископ Григорий, в ответ на одно из многочисленных писем, поступавших в Синод Зарубежной церкви по поводу поддержки Кирилловичей.

Прославление новомучеников глубоко впечатлило Николая Романовича. Он решил попытаться преодолеть раскол в семье, и посредником между двумя князьями вызвался быть епископ Григорий. В своём письме от 3 декабря 1982 года Владыка писал Николаю Романовичу: «То, что Вы пишете о сношениях между членами императорской семьи в тридцатых годах, конечно, не могло быть известно посторонним. Очевидно, это относится к поколениям Ваших родителей, меня это не касалось и до меня доходило только обрывками. Ни у кого я не видел широкого кругозора и государственного интереса. Только у Вас я увидел живое чувство, далеко выходящее за пределы одной семьи и потому особенно ценное с моей точки зрения»[93].

Князь Николай Романович был не против начать переговоры с Владимиром Кирилловичем, семейные распри отцов с 1920-х годов тяжело сказывались на состоянии семьи. Позднее он вспоминал о так и неудавшемся семейном примирении: «Я пытался это уладить и даже встречался с отцом Марии Владимировны в Париже, предлагал ему попытаться найти какой-то путь, чтобы все остались при своих убеждениях, но тем не менее наладили бы какое-то общение. Он тогда мне выдвинул три странных условия. Во-первых, он сказал, что согласится признать все браки, заключённые после отречения Николая, законными. Во-вторых, если кто-то из молодых князей женится на женщине княжеского рода, он признает за ним его права. И в-третьих, он тогда готов признать нас как Романовых. Я сказал, что насчёт первых двух пунктов я не могу решать сам, это нужно обсудить, а насчёт последнего – это вообще абсурд, потому что мы родились Романовыми и признавать тут нечего. Мы договорились ещё встретиться, но потом Мария Владимировна обратилась к французскому правительству с просьбой признать права её сына Георгия, и я воспринял это как шаг к прекращению наших переговоров»[94].

Увы, конфликт в семье Романовых не закончен до сих пор. Но нужно отметить, что начался и продолжается спор не по вине большинства Романовых, как бы им ни хотелось этот конфликт завершить и найти достойное примирение. История спора Кирилловичей и Николаевичей восходит к началу 1920-х годов. Здесь нам нужно в очередной раз немного углубиться