И у меня никакой ясности нет.

16 июля

Вожусь с приборами. Устала. Чувствую себя полной дурой и неумехой, ничего не получается, ничего не понимаю. Был бы ты рядом, ты бы меня подбодрил.

Сделала замеры воздуха и грунта вокруг Аномалии – ни радиации, ни других смертельных для организма факторов. Химики и биологи тоже ничего не нашли. Так какого же дьявола нас заставляют надевать эту громоздкую и душную штуковину?

Очень скучаю.

17 июля

Сегодня днем сняла шлем и провела пять минут на красной линии. Да, знаю, ты бы меня упрекнул за безрассудство, я бы и сама ругалась, если бы это сделал кто-то другой. Надеюсь, никто ничего не заметил, я закрыла видеокамеру планшетом для записей. Сейчас вечер, чувствую себя хорошо. Попросила Павла сделать анализ крови – все нормально. Но главное другое: за эти пять минут, что я там стояла, мне показалась, что Аномалия старается установить со мной контакт. Мне трудно объяснить свои ощущения – да, все происходило на уровне ощущений, – но я почувствовала, как моего сознания коснулось нечто инородное. Угрозы не было, однако и какого-то осмысленного посыла тоже. Впрочем, скорее всего, я просто все это выдумала.

Оказалось, делегация «меркурианцев» не вернулась на Большую землю, сегодня они вновь нагрянули уже в сопровождении военных. Вновь закрылись с Даймлером, сидели часа три. После их отъезда Даймлер вышел злой как черт и сказал, чтобы завтра мы ждали двух военных аналитиков.

Похоже, «сапоги с погонами» наложили лапу на исследования. Жаль.

18 июля

Пока все ученые лихорадочно тырят свои наработки – не делиться же информацией с военными? – я решила воспользоваться моментом. Сейчас, пока никому нет дела до Аномалии, я хочу пересечь красную линию. Каково звучит, а?!

Я все продумала. Отметилась в журнале, что вошла в купол, забрала с собой защитный костюм, чтобы кто-нибудь ненароком не заметил его на вешалке, и опять закрыла глазок видеокамеры. Затем подошла к красной линии и села на оплавленный, покрывшийся остекленевшей коркой камень.

Нет, вчера мне ничего не показалось. Все то же слабое, едва уловимое присутствие чего-то инородного в голове, но никаких болезненных ощущений. Промелькнула догадка: может, все сказанное насчет головной боли и прочего вреда для организма – чушь? Или это я такая исключительная, что на меня Аномалия не действует?

А потом вообще произошло нечто странное. Я переступила через красную линию, и Аномалия выпустила ртутно-зеркальный, переливающийся отросток, который направился прямо ко мне. Испугавшись, я отступила назад, и отросток плавно втянулся обратно. Зря, наверное, испугалась, ведь угрозы я не чувствовала. Хотя и дружелюбия тоже. Просто что-то странное и чуждое.

Вечером стало окончательно ясно: военные видят в Аномалии только оружие, они в этом не сомневаются. Их интересуют лишь два вопроса: чье оно и как его можно использовать.

Даймлер говорит, что уже ничего нельзя поделать. Никогда не видела его таким подавленным.

19 июля

Пишу утром, на всякий случай, если вечером не смогу.

Науку окончательно задвинули на второй план, теперь тут всем заправляет армия. С завтрашнего дня вход под купол только с их разрешения. Только вот дадут ли они его?

Сегодня последняя возможность понять, что такое Аномалия. Я хочу подойти к ней вплотную и позволить себя коснуться. Рассказала обо всем Даймлеру. Он считает, если удастся наладить контакт, то военные будут вынуждены отступить. О том, как все прошло, отпишусь вечером.

– Куда теперь? – вопрос Мартины отвлек Олега от чтения. Она уже была на ногах, даже рюкзак надела.

Он с сожалением закрыл блокнот – надо же, на самом интересном месте! Буркнул недовольно:

– Прямо по грунтовке.

Мартина сверилась с картой и сдвинула брови.

– Мы же вроде пересекали эту дорогу? Или нет? Дорога точно ведет в пятый квадрат?

Только не показывать раздражение.

– Свернем через пару километров, нужно обогнуть опасный участок, – примирительно заметил Гончар.

Раздумывала она всего секунду, потом молча поднялась, закинула за спину рюкзак и зашагала в указанном направлении, не замечая, как впереди, во всю ширину дороги, от одних придорожных кустов до других, над землей поднимаются столбики голубоватого тумана.

Глава 2

От Лондона до Иркутска

12 августа, 10:05

Август в Лондоне выдался настолько жарким, что в Сохо, по слухам, плавился асфальт, и даже здесь, в районе Риджентс-парка, было жарко. Невысокие частные домики из красного кирпича утопали в зелени, раскидистые кроны деревьев создавали тень, но жители города все равно предпочитали прохладу кондиционеров, отчего улицы казались безлюдными. Лишь автомобили жались к обочинам, да толстые британские коты томно валялись на газонах. Темно-синий фургон Peugeot Boxer прятался от жары в тени старого платана, а внутри него прятались двое мужчин. Один, постарше, дремал, развалившись на водительском сиденье. Второй, помоложе, пил кофе, наблюдая за домом в нескольких десятках метров впереди. Даже в расслабленном состоянии оба производили впечатление людей, еще недавно носивших погоны.

– Ник, у нас движение, – по-английски произнес молодой человек с заметным американским акцентом.

Его напарник, коренастый, с крепкой шеей и выгоревшим на солнце коротким ежиком волос, открыл глаза и выпрямился.

– Похоже, мадам куда-то собралась, – уточнил американец. – Вопрос только – одна или с девчонкой.

– Сейчас увидим. – Ник провел ладонью по лицу, сгоняя остатки сна, и взялся за руль. – В нашу сторону направляется.

Его английский был слишком правильным для носителя языка, а едва уловимый акцент выдавал славянина.

«Лексус» вычурного красного цвета проплыл мимо фургона, плавно набирая скорость. Сквозь открытое окно автомобиля показался холеный женский профиль, промелькнули аккуратно обесцвеченные волосы.

– Девчонку заметил? – спросил Ник.

Американец покачал головой.

– Что делаем? Следуем за ними? – спросил он.

Ник молча кивнул и вывернул руль, съезжая с обочины.

Фургон держался сзади, он то приближался к «Лексусу», то отставал, пропуская вперед несколько автомобилей. Вести слежку на одной машине – профанация, но вряд ли блондинку учили замечать «хвост».

Через пару кварталов Ник с беспокойством взглянул на навигатор – ярко-красный кроссовер свернул на трассу, ведущую в аэропорт Хитроу. Ник чувствовал, как напрягся напарник на соседнем сиденье: провернуть операцию в аэропорту, где на каждом шагу видеокамеры и охрана, будет почти невозможно. Однако вскоре «Лексус», мигнув левым поворотником, направился к съезду с трассы.

– В Южный Лондон едет, – облегченно выдохнул Ник.

– Мадам просто не хочет стоять в городских пробках, – хихикнул напарник.

Следуя за кроссовером, фургон подъехал к зданию частной клиники.

– В больничку девчонку потащила, – пробормотал американец, когда из машины следом за блондинкой вышла девочка лет восьми.

– Спасибо,