Студитский промолчал, понял, что делать ему тут больше нечего. На рассвете отправился со своим отрядом в Кизыл-Арват.

XV

Несколько всадников, позади которых шел небольшой караван верблюдов, проехали через селение Геок-Тепе и остановились возле северных ворот крепости. Едущий впереди чернобородый здоровяк в тельпеке и халате, обвешанный оружием, требовательно прокричал:

— Эй, стража, открывай ворота! Мне надо увидеть Нурберды-хана!

— Вах, Кара-мулла! Это приехал Кара-мулла! — засуетился нукер, распахивая настежь железные ворота. — Милости просим, святой мулла. Хан давно ждет вас и велел сразу пропустить к нему, как только приедете!

— Ну что ж ты разболтался — веди, — грубо приказал Кара-мулла.

Нукер побежал трусцой впереди муллы и других всадников и на подходе к холму, возле которого стояла восьмикрылая белая кибитка главного хана Ахала, упал на колени.

— Хан-ага, знатные люди к вам от гоклен пожаловали!

Слуга, стоявший у кибитки, оглядел прицеливающимся взглядом приезжих, откинул килим и скрылся в юрте. Вскоре вышел Нурберды, как всегда в каракулевой папахе и малиновом чекмене.

— Разместите гостей в соседней кибитке, — сказал он слуге. — Пусть немного отдохнут с дороги, потом я приму их.

Видя, что повелитель затевает обычную церемонию встречи, Кара-мулла попросил:

— Нурберды, вести очень важные, а время скоротечно!

— Ладно, заходите.

Хан скрылся в кибитке, а Кара-мулла велел своим джигитам снять вьюк с инера и развязать его. Когда джигиты сняли и вспороли вьюк, Кара-мулла вынул из него отрез английского сукна, два револьвера, винчестер и отдал все в руки джигитам.

— Следуйте за мной!

Войдя в кибитку, он взял у джигитов подарки и положил их на ковер перед ханом.

— Ты задаешь мне загадку, мулла? — спросил Нурберды. — Но отгадать ее нетрудно. Это подарки от полковника Стюарта.

— Нет, повелитель, возьмите немного выше, — слащаво улыбнулся Кара-мулла. — Револьверы, винчестер и сукно прислал тебе из Кабула английский генерал Робертс, а доставил все это Стюарт.

— Но я недалек был от истины, — довольно сказал Нурберды, перекладывая с ладони на ладонь холодный вороненый револьвер.

— А теперь догадайтесь, о чем говорит каждая вещь, — предложил Кара-мулла.

— Ну, это совсем легко, — засмеялся хан. — Револьверы — личный подарок мне и моему сыну Махтумкули.

— Верно, повелитель, — подтвердил мулла.

— Винчестерами, — продолжал Нурберды, — я должен вооружить всех своих джигитов. Но за них надо отправить Робертсу с десяток породистых коней и сотню текинских ковров.

— И это верно.

— А сукно… — Хан на мгновенье задумался и твердо произнес: — В мундиры из такого сукна Робертс оденет всех текинских джигитов, которые будут служить ему. Но для этого требуется весь народ Ахала настроить на английский лад.

— И это верно, повелитель! — торжественно воскликнул Кара-мулла.

— Что же, мы готовы ко всему, лишь бы англичане оказали нам помощь, — проговорил Нурберды.

— Если готовы, повелитель, то отправляйте немедленно своих людей в Хорасан за оружием. Я провожу их до того места, где их ждут новенькие винчестеры.

— Ладно, Кара-мулла, сегодня мы подумаем, кого послать. Теперь расскажи мне, что делается возле моря? Скоро ли придут русские полки?

Кара-мулла самодовольно улыбнулся:

— Пока они занимаются наймом верблюдов. В Терсакане они собрали больше тысячи инеров и много караванщиков, но теперь там нет ни верблюдов, ни их хозяев.

— Куда же они делись?

— Я припугнул ишана Кошлу-кази, прихвостня русского, что Тыкма снимет с него голову, если не уберется сам и не уведет своих караванщиков. Видел бы ты, хан, как они побежали! Я следил за ними с горы и держался от смеха за живот. С такими вояками Скобелев никогда не дойдет до Геок-Тепе, поверьте мне, повелитель!

— И все-таки мы должны быть готовы встретить ак-пашу. Надо поскорее переселить всех в крепость. Поговорим сегодня и об этом.

Вечером приехали и привязали у ханской кибитки своих коней Тыкма-сердар, Софи и Оразмамед.

Нурберды встретил их стоя, не пригласил даже сесть.

— Тыкма и ты, Софи, — распорядился он, — завтра утром отправитесь в Хорасан и привезете несколько вьюков английского нового оружия. С вами поедет Кара-мулла.

Оба кивнули.

Нурберды перевел взгляд на Оразмамеда.

— Ты отправишься в Кизыл-Арват и поднимешь всех на ноги. Всех до одного! Чтобы через неделю кибитки кизыларватцев стояли вот здесь, в крепости. И чтобы Худайберды приехал сам и привез свои кибитки. Каждого, кто посмеет ослушаться, убивай без разговоров на месте. Самого Худайберды привезешь — живого или мертвого.

— Ваша воля, повелитель, — хмуро согласился Оразмамед.

— Напомни этому негодяю: он всего лишь черный чабан. Нечестивец разбогател, пряча в песках отары и косяки верблюдов. Колодцы выкопал, людей к себе переманил. Бедняки ему поют суру [5] справедливости. Но он забыл, что воля главного хана Ахала равна воле всевышнего!

— Не беспокойтесь, повелитель, — смиренно склонил голову Оразмамед.

— Иди, собирайся в путь: ты моя надежда. — Нурберды легонько коснулся плеча молодого предводителя, затем подтолкнул его в спину.

XVI

Погода стояла хорошая. С утра было холодно, но поднялось солнце и пригрело так, что впору снимать чекмень. Горы, облитые сухим золотом солнца, казались очень красивыми. Над песками висела голубая дымка, легкая, словно сотканная из кисеи. Но не радовал джигитов этот поход. Не воинами ехали они к кизыларватцам, а карающей стражей. Но кого карать? Своих же! Джигиты ехали в седлах молча, лица насуплены. И сам Оразмамед хоть и готов был выполнить волю хана, но тяготился столь необычным поручением. «Кажется, пришли времена, — размышлял он, — когда друзья становятся врагами. Скоро и родные братья будут стрелять друг в друга. И все идет от несогласия».

Оразмамеду шел тридцать второй год. Восемь из них он провел в походах. На его глазах, как он говорил, падали башни и возрождались к жизни умершие города. Оразмамед служил сотником в войске хивинского хана, когда генерал-губернатор Туркестана Кауфман привел отряды и захватил Хиву.

Хан Хивы бежал к туркменам, а затем склонил голову перед Россией и сделался ее вассалом. Оразмамед тогда увел своих джигитов через пески в Ахал и поселился у подножия Копетдага. Молодой сотник смотрел на север и думал: «Что же будет дальше?!» Вскоре из Хивы приехал посланник хана и объявил: текинцы должны войти в состав Хивинского ханства и вместе с его величеством ханом служить России. Кое-кому этот приказ пришелся по душе. И первым выразил согласие Мамед-Аталык — наставник Оразмамеда. У него молодой сотник учился воинскому мастерству. Но далеко не все ханы приняли хивинского посланника. Сказали ему: «Служить России — почетно, но при чем тут Хива? Разве не хивинского хана Мадэмина двадцать лет