Мы внизу в вестибюле, заказали кофе для Коннора. Присоединяйся. Люблю, мама.

— Нам пора идти, — сказала мама, когда я спустилась к ним. — В первую очередь тебе нужно настроить звук.

— Почему это я должен идти вперед «Скайлайн»? — спросил Коннор.

— Потому что ты — гвоздь программы, — объяснила мама в тысячный раз. — Тебе настраивать звук первым.

— А может гвоздь программы в этот раз настроить звук попозже? — проворчал он.

— Сама скромность, — сказала я.

* * *

Мама толчком открыла служебный вход на арену, придержала дверь для нас обоих.

Пока мы пробирались по лабиринтам коридоров, группа Коннора уже начала саундчек. В гримерке Коннора уже были приготовлены костюмы для вечера, а перед зеркалом выстроились средства для волос и плойка.

— А люди думают, что это все натуральное, — я подергала его за локон.

— Ах, если бы они только знали, — шутливо простонал он.

В дверь постучали, вошел отец и за ним еще какой-то человек.

— Классно, — Коннор поставил свою кружку с кофе. — Он здесь, чтобы перевязать меня?

Отец кивнул:

— А потом ты должен выйти на сцену.

— Перевязать тебя? — спросила я, пока мужчина открывал свою сумку. — Твое запястье?

— Нет, я хочу повязку вокруг головы, — невозмутимо ответил Коннор. — Хочу попробовать новую фишку.

Он усмехнулся, потом поморщился, когда бинт затянул больное место.

— Простите, — виновато сказал медик.

— Все нормально. — сказал Коннор.

— Он тот еще артист, — добавила я. — Вы привыкнете.

Коннор недовольно посмотрел на меня.

— Тебе никуда не нужно идти?

Я встала.

— Пойду, пообщаюсь с Дженикой.

— Передай ей от меня привет! — крикнул Коннор мне вслед.

— Даже не надейся! — бросила я через плечо.

* * *

Слушая, как Коннор работает со звуком, я сидела в коридоре и листала свои страницы в соцсетях. Я пыталась пообщаться с Дженикой, но связь была отвратительной, поэтому я подошла к боковой двери арены в поисках хорошего сигнала. Как только я открыла дверь, тут же поняла свою ошибку. Снаружи стояла группа девчонок, пестревшая майками и плакатами с изображением Коннора Джексона.

— О боже! — завопил кто-то из них. — Это Кейтлин Джексон!

Они рванули ко мне и окружили, так что бежать было некуда.

— Ты, типа, в жизни хорошенькая, — улыбаясь, сказала одна девочка. — А Коннор какой?

— Как… человек?

Девчонки захихикали, а я попыталась пробраться чуть дальше.

— Девушки, простите, — сказал кто-то.

— Господи, это Зак Мэттьюз! — завизжала одна из девчонок.

Зак здесь? Прямо сейчас? Я повернулась и увидела, как Зак выходит из такси. Наши взгляды встретились.

— О, э… Зак, — я отчаянно старалась — но не могла — говорить непринужденно.

С лукавой улыбкой он подошел к нам.

— Простите, друзья мои. Но мне придется украсть у вас Кейтлин на встречу. — Он взял меня за руку. — Очень важную встречу, неотложную.

Он знает мое имя он знает мое имя о боже он знает мое имя.

Уверена, мои глаза были так же широко открыты, как у всех остальных, пока он легонько подталкивал меня обратно к двери.

— Надеюсь, что вы понимаете, друзья мои, — сказал он, открывая дверь и впихивая меня внутрь.

У меня по рукам побежали мурашки, я изо всех сил старалась успокоиться. Рядом со мной стоял Зак. Мэттьюз. Он был само совершенство. Скажи что-нибудь, Кейтлин.

— Спасибо, — сказала я. Мой голос был необычно тонким.

Он прислонился к внутренней стороне двери, лукавая улыбка по-прежнему играла на его губах:

— Все в порядке. Эти фанатки слишком навязчивы. Я стараюсь держать их на расстоянии, — сказал он.

Фанатки, которые кричали ему вслед, умоляя обратить на них внимание. Смешно. Не то что я, которая стояла на ватных ногах и пыталась сказать хоть что-нибудь вразумительное в его присутствии.

Он был близко, на расстоянии вытянутой руки, так близко, что я ощущала запах его дезодоранта. Я посмотрела на него, и у меня перехватило дыхание. По его щекам рассыпались веснушки, он был невероятно привлекателен. Я чувствовала жар во всем теле, когда его глаза встретились с моими. Я никогда даже не мечтала оказаться так близко к Заку Мэттьюзу.

Он поднял руку и взъерошил свои и без того растрепанные волосы. Я потянулась было, чтобы пригладить их, но вовремя спохватилась.

Хватит таращиться, Кейтлин. Я обвела глазами коридор, тщетно пытаясь придумать, что бы еще сказать.

— Нам лучше пойти в раздевалку, — сказал Зак. — А то мои братцы пошлют за мной поисковую группу. И твоя мама наверняка тебя ищет.

Мои щеки вспыхнули.

— Ты слышал ее вчера вечером?

Зак засмеялся, и его смех заполнил все пространство вокруг нас. От его низкого, с хрипотцой, смеха по моей груди разлилось тепло.

— Она заботится о тебе, — сказал Зак.

Я услышала жужжание и быстро проверила телефон. Ничего.

Зак взглянул на свои смарт-часы, его губы слегка сжались, когда он увидел сообщение. Когда он поднял руку, чтобы прочитать это сообщение, я не могла не заметить полустертые стихи, написанные у него на руке.

— Что это за песня? — спросила я.

Он проследил за моим взглядом и перевернул руку:

— Второй куплет «Ритма ночи».

Его голос стал немного грубоватым, и я поняла, что задела за живое.

— Мне безумно нравится соло ударных в этой песне, каждый раз восхищаюсь Россом.

— Было бы еще лучше, если бы я каждый раз не лажал с текстом. Я каждый день репетирую, но чувствую, что не получается.

Он описал то, что чувствует любой спортсмен каждый день. Господи, я обнаружила точку соприкосновения.

— Что ты делаешь, когда чувствуешь, что можешь забыть текст? — спросила я.

Лично я, когда чувствовала, что играю не в полную силу, жестом просила поддержки у Дженики. И она жестом показывала «дай пять». Это было глупо, мы придумали это, когда в детстве играли на противоположных концах поля. Но это всегда повышало мою уверенность в себе.

— Смотрю на руку, — сказал Зак, — и надеюсь, что текст не стерся.