допился до болтливого настроения и стал хвастать, что он один из немногих, кто бывал в Артиллерийском проломе.

«Никакой якорь там не удержит, стоять только на моторах… Заводь глубокая, дружище, очень глубокая, но групер там крупный, дружище, очень крупный. За день я поднял четыре рыбины, и самая маленькая потянула на триста фунтов. Поднял бы и больше, да время вышло. Из Артиллерийского пролома надобно выходить через час после прилива, не позже – воду оттуда высасывает так, словно весь чертов океан ее цепями тянет. Выходишь так же, как входил, разве что молишься чуть жарче, потому что на борту у тебя тонна рыбы, а воды под килем на десять футов меньше. Есть еще один выход, через лагуну позади рифа, но о нем я вообще говорить не хочу. Разок попробовал, на всю жизнь хватило».

Ну а теперь Джимми уверенно вел нас в самый центр пролома.

– Все, конечная, дальше катер не идет! – крикнул я, открыл дроссельные заслонки и крутанул штурвал, чтобы сперва как следует развернуться, а потом уже дать отпор возмущенному Джимми.

– Черт, мы же почти на месте! – бесновался он. – Могли бы и ближе подойти!

– У тебя там проблемы, сынок? – осведомился Гаттри с кокпита.

– Нет, все нормально! – отозвался Джимми и в бешенстве повернулся ко мне. – Вы, мистер Флетчер, связаны контрактом…

– Дай я тебе кое-что покажу, Джим. – И я отвел его к штурманскому столу.

На адмиралтейской карте пролом имел лаконичное обозначение: «30 фатомов» – ни названия, ни руководства по навигации. Я по-быстрому отметил карандашом координаты двух крайних Дедов, провел два отрезка к пролому, взял транспортир и замерил получившийся угол:

– Сюда нам надо?

Джим смотрел на мои расчеты.

– Сюда, верно? – настаивал я.

– Да, место правильное, – неохотно кивнул он, и я во всех подробностях рассказал ему об Артиллерийском проломе.

– Но нам все равно туда надо, – сказал он, словно не слышал ни слова из моей тирады.

– Никак, – объяснил я. – Лично мне теперь надо только в одно место: в Гранд-Харбор острова Сент-Мэри.

И «Танцующая» незамедлительно легла на вышеупомянутый курс, потому что я поставил крест на нынешней фрахтовке.

Джимми юркнул вниз и через некоторое время вернулся с подкреплением. У Мейтерсона и Гаттри был сердитый и даже возмущенный вид.

– Только слово скажи, я этой скотине руку оторву. И буду бить его, пока не сдохнет. Окровавленным концом его же руки, – со смаком выговорил Майк Гаттри.

– Парень сказал, вы дали задний ход? – уточнил Мейтерсон. – Как-то это нечестно, вы не находите?

Я повторил рассказ об ужасах Артиллерийского пролома, и они мгновенно протрезвели.

– Подведите нас как можно ближе, а остаток пути я проплыву сам, – попросил меня Джимми, но я ответил напрямую Мейтерсону:

– Вы его потеряете, без вариантов. Неужели хотите рискнуть?

Он не ответил, но я и без того понимал, что рисковать он не намерен: Джимми представлял для них слишком большую ценность.

– Дайте хоть попробовать, – настаивал парень, но Мейтерсон раздраженно помотал головой. – Раз уж кэп не хочет идти в пролом, давайте я хотя бы на тобогане вдоль рифа сплаваю, – продолжил Джимми, и я понял, что скрывается под брезентом на передней палубе. – Сделаю пару проходов у кромки, сразу за проломом.

Теперь он почти умолял нас, и Мейтерсон вопросительно глянул на меня. Такие подарки судьба преподносит крайне редко. Я знал, что могу подвести «Танцующую» к рифу на расстояние плевка, но озабоченно нахмурился:

– Чертовски опасная затея… Но если, как водится, договоримся о надбавке за риск…

Деваться Мейтерсону было некуда, и я разул его на двойную таксу – еще пять сотен долларов, причем авансом.

Пока мы решали деловые вопросы, Гаттри помогал Джиму избавить тобоган от обертки и отволочь его в кокпит.

Я убрал стопку банкнот с глаз долой и отправился крепить буксирный канат. Тобоган был прекрасен: идеально сконструированные сани из пластика и нержавейки, вместо полозьев для катания со снежной горки – два тупоконечных стабилизатора, руль и гидрокрылья, а для управления всей этой красотой – короткий джойстик под защитным экраном из оргстекла «Перспекс».

В носу кольцо для троса, с помощью которого я потащу тобоган в кильватере «Танцующей», в то время как Джимми ляжет на живот за прозрачным защитным экраном и будет дышать сжатым воздухом из двух баллонов, встроенных в шасси. На приборной панели имелись циферблаты глубины и давления, таймер и компас. С помощью джойстика Джимми сможет задавать глубину погружения и отклоняться влево или вправо от кормы катера.

– Симпатичная штуковина, – заметил я, а Джимми покраснел и радостно сообщил:

– Сам сделал. Спасибо, кэп.

Потом стал натягивать толстый неопреновый гидрокостюм, а пока голова его скрывалась под черными складками, я наклонился рассмотреть табличку, приклепанную к шасси тобогана, и хорошенько запомнил надпись:

Производитель: «Подводный мир Норта»

Павильон-Аркейд, 5

БРАЙТОН, САССЕКС

Я выпрямился, и в тот же миг в прорези капюшона появилось лицо Джимми:

– Пять узлов – в самый раз для буксировки, кэп. Если будете держаться в сотне ярдов от рифа, я смогу идти вдоль самой кромки.

– Договорились, Джим.

– Если выброшу желтый буек, не обращайте внимания – это значит, я что-то нашел. Позже вернемся к этому месту. Но если увидите красный, у меня неприятности: снимайте меня с рифа и тащите к борту.

Я кивнул и предупредил:

– У тебя три часа. Потом начнется отлив, из пролома хлынет вода, и надо будет отойти от кораллов.

– Трех часов должно хватить, – согласился он.

Мы с Гаттри спустили тобоган на воду, и он закачался на волнах. Следом спустился Джимми, устроился за экраном, проверил управление, поправил маску. Потом, закусив мундштук дыхательного аппарата, громко задышал сжатым воздухом и показал мне два оттопыренных больших пальца.

Я тут же вскарабкался на мостик и открыл дроссельные заслонки. «Танцующая» набрала скорость, тобоган остался за кормой, а Гаттри принялся стравливать толстый нейлоновый трос. Сто пятьдесят ярдов нейлона нырнули за борт, после чего тобоган дернулся и пошел следом за нами.

Джимми помахал рукой, и я раскочегарил «Танцующую» до стабильных пяти узлов. Описал широкий круг и пошел на сближение с рифом, принимая волну в борт, из-за чего на катере началась жуткая болтанка.

Джимми снова помахал мне и сдвинул управляющий джойстик вперед. Стабилизаторы вспенили воду, тобоган опустил нос и ушел вниз. Угол наклона нейлонового каната стремительно менялся, наглядно демонстрируя глубину погружения, а потом Джимми свернул в сторону рифа.

Из-за натяжения канат дрожал, словно вонзившаяся в мишень стрела. Из-под волокон били фонтанчики воды.

Неторопливо двигаясь вдоль рифа, мы приближались к