Крэйн наблюдал, как за Дэем закрывается тяжелая дверь библиотеки. Он видел, что маг собрался с силами, прежде чем войти, отметил выражение отвращения на его лице, и задумался, какие странные ощущения это вызвало.

Крэйн был не настолько храбрецом, насколько упрямцем. В его жизни бывали отвратительные ситуации, при воспоминании о которых граф испытывал страх и боль, но тогда казалось невозможным отступить. Он бы не отступил и сейчас. Но его крайне обрадовало то, что Дэй не попросил его зайти в библиотеку.

Этот странный маленький человечек. Слишком худой, слишком бледный, но его острые черты лица привлекали внимание, а когда его золотисто-карие глаза загорались в воодушевлении, он вдруг начинал казаться по-настоящему красивым. Страсть определенно пошла бы ему на пользу.

Однако это не тот курс, которого стоило придерживаться, несмотря на минутное искушение в галерее. Казалось, Дэй постоянно на нервах, напряженный и дерганый, а Крэйну прежде всего нужно, чтобы маг выполнил свою работу. Секундная вспышка паники в его глазах, как у кролика, попавшего в ловушку, указывала на неопытность. Крэйн уже давно не встречал чего-то столь отличного от будничной рутины. И все же…

Он откинул эту мысль в сторону и отправился на поиски Меррика, граф обнаружил слугу в хозяйской спальне, тот распаковывал вещи.

– Какие-нибудь новости? – поинтересовался Крэйн на шанхайском. Грэм постоянно подслушивал, поэтому они избегали английского языка даже во время самых тривиальных разговоров, в основном чтобы просто досадить дворецкому.

– Никаких новостей, это ведь сельская местность. А где шаман?

– В библиотеке, – ответил Крэйн, усаживаясь на край старинной, вечно сырой кровати с балдахином. – Занимается своими шаманскими делами. Угадай, что я только что узнал о своих благородных предках.

Он в красках описал Меррику все, что разузнал о первом лорде Крэйне. Слуга перестал складывать сорочки и прислонился к комоду, внимательно слушая рассказ.

– Вот как, – наконец произнес он. – И что это все значит?

– Не имею ни малейшего понятия. Возможно, ничего, но само открытие на мгновение осчастливило шамана. Где вы его разместили?

– В Пионовой комнате. – Меррик вновь переключил внимание на сорочки, продолжая разглаживать их в последовавшей тишине, игнорируя скрещенные руки и приподнятую бровь Крэйна.

– В Пионовой комнате, – произнес Крэйн, поскольку сам Меррик не стремился продолжать разговор. – Значит, старик одержал победу?

– Я позволил ему победить. Мне показалось, что это хорошая идея.

– Почему?

– Потому что тогда ночью шаман будет рядом с вами, за дверью, соединяющей комнаты, а не в другом конце коридора, за пределами слышимости.

Крэйн уставился на него.

– А если этот старый ублюдок пойдет и раструбит по округе, что шаман приехал, чтобы согревать мою постель?

– Это проблемы шамана. – Меррик задвинул ящик комода. – Он здесь, чтобы обеспечивать вашу безопасность. И если ему что-то не понравится…

– Если покрытому кровью чародею, который умеет сгибать металл одним только взглядом, что-то не понравится, – поправил слугу Крэйн, – что тогда?

По полуоткрытой двери трижды постучали. Меррик моргнул, и его выражение лица вернулось к прежней безмятежности. Крэйн тихо вздохнул:

– Войдите, миссис Митчинг.

Домоправительница Пайпера была угрюмой женщиной, слегка за сорок, которая к любому делу подходила с мрачным недовольством. Она нравилась Крэйну, поскольку женщина не скрывала своего презрения к его отцу и брату, а она, в свою очередь, относилась к нему с уважением, потому что, какими бы ни были слухи о нем, граф никогда не трогал ее девочек.

Крэйн ненавидел политические игры прислуги, как и любые другие, но он старался, чтобы его голос не выдавал ни тени скуки или раздражения, когда спрашивал, чем может быть ей полезен.

Миссис Митчинг слегка замялась, что казалось необычным.

– Милорд, я бы не стала обращаться к вам с этим… Грэм говорит, что это вздор, но он не видел и не слышал, и… Мои девочки не глупы, милорд. Эльза Брук может и не образованна, к тому же часто витает в облаках, но она не глупая. И дело в том, что нас это не устраивает, мы не должны с этим мириться, и мы не будем.

– И не нужно. Вы можете рассказать мне, с чем не хотите мириться, чтобы я, вероятно, смог помочь?

Миссис Митчинг закусила губу.

– Дело в том, милорд… Я бы не хотела рассказывать – с учетом всего, что произошло, я все еще не хочу говорить дурные вещи, – но Эльза Брук и Джейн Дайвер обе… Я сама это видела, милорд. И не могу отрицать очевидное. Я видела это собственными глазами.

– Что вы видели? – нетерпеливо спросил Крэйн, умело скрывая раздражение.

Миссис Митчинг глубоко вздохнула.

– Мистера Гектора, милорд. Мы все видели мистера Гектора.

– Вы видели мистера Гектора, – медленно повторил Крэйн.

– Да, милорд.

– Мистера Гектора, который умер.

– Да, милорд, – подтвердила миссис Митчинг. – И это еще не все.

В библиотеке Стивен открыл глаза, потянулся и размял руки, стряхивая болезненные ощущения и переключая внимание от эфирного потока обратно к окружающей реальности. Его голова болела, в комнате было холодно, и он испытывал мучительное чувство голода, что неудивительно, учитывая, насколько сильно его иссушал этот дом. Потоки эфира, из которых он по обыкновению черпал силы, даже не задумываясь, на территории Пайпера казались тонкими ручейками.

Как столь безжизненный особняк мог быть домом Повелителя сорок? Или, возможно, именно поэтому земля и стала такой, может быть, он каким-то образом осушил ее.

Стивен посмотрел на свои побелевшие костяшки, и образ мумий снова возник в голове. Он раздраженно отогнал его подальше. Этот дом – не оживший мертвец, он живое создание, которое умирает. Или, возможно, это иссохший труп некогда могущественного существа.

Он поднялся на ноги и оглядел комнату, разминая плечи. Это могло бы быть прекрасным местом, двухуровневая комната с полками из темного дерева, заполненными старинными книгами в кожаных переплетах. Предполагалось, что Стивена должно охватывать волнение от одной только мысли, что где-то здесь есть книги самого Повелителя сорок.

Но комната была пыльной, заброшенной и безжизненной, ее наполнял запах плюща от ловушки Иуды, отголоски отчаянных одиноких смертей двух мужчин, ненавидящих себя, и совсем недавние оттенки страха и боли Крэйна, и все это причиняло боль рукам мага.