Шрифт:
Закладка:
Мне почему-то сразу вспомнился Бабушкин. Того ведь тоже долгое время откровенно терпели из-за его крепких выступлений. Однако в какой-то момент он все равно перегнул палку, и вопрос начал стоять ребром. Но если нашему Денису хватило ума взяться за голову и начать соблюдать дисциплину, то что-то мне подсказывало, что с близнецами этот номер не прокатит. Денис Бабушкин, при всех его раскладах, совсем уж подлецом не был, и половину своих «подвигов» совершил благодаря затуманенному алкоголем мозгу. Как только возникла серьезная угроза отчисления из «Динамо» — он протрезвел, как стеклышко. А когда протрезвел — то и нормальным человеком сразу стал. А этим и никакого алкоголя не надо — у них уже изначально, похоже, отсутствуют любые представления о добре и зле и моральных преград нет никаких.
— М-да, — задумчиво произнес я. — Мне кажется, мы тут о них еще услышим, а может быть, и не раз.
— Скорее всего, — согласился Лева. — Они тогда на соревнованиях с каким-то боксером что-то не поделили… да какую-то сущую ерунду, вроде места в раздевалке. А он крепкий такой парень, на ринге большинство соперников в первом же раунде в нокаут отправлял. Так представляете, они выждали момент, когда никого рядом не будет, вдвоем на него напали и избили так, что пацан в больницу попал!
— Ну да, я уже заметил, что у них какая-то собственная философия по поводу честности и справедливости, — сказал я. — И философия такая обычно называется «Я главный, а все остальные — моя прислуга».
— Вот уроды, — сердито проговорил Сеня. — Как их вообще взяли в ЦСКА или откуда они там? Таких людей, по идее, не то что к боксу — вообще к спорту близко подпускать нельзя. Ведь спорт — это же равенство всех перед правилами! А если ты все возможные правила нарушаешь направо и налево — тогда какой же из тебя спортсмен? Нет, не понимаю, как таких только терпят!
Я с улыбкой посмотрел на Сеню. Иногда он напоминал мне молодого да раннего меня из прошлой жизни. Такой же наивный идеалист, искренне считающий, что все, кто занимается тем же делом, что он, должны обязательно разделять его идеалы. Ничего, со временем у меня это прошло, пройдет и у него. Хотя… прошло ли? Я ведь из той-то жизни ушел, по большому счету, тоже из-за того, что не мог смириться с крахом своих идеалов — с тем, что для бывшего близкого друга бизнес оказался важнее спорта…
В общаге нас встретил взъерошенный Шпала, который куда-то бежал с таким видом, как будто услышал крик о пожаре.
— Пацаны, ну вы где гуляете-то! — торопливо воскликнул он, увидев нашу троицу. — Бегом к Семенычу в комнату, он там всем форму выдает, вас уже два раза спрашивали!
— Ну вот, — негромко сказал я друзьям, — а вы еще беспокоились, что нам форму выдают позже всех. Все, завтра будем красивые — хоть на плакат какой-нибудь снимай!
— Ага, только главное теперь, чтобы Семеныч не заметил мою ногу, — опасливо проворчал Лева. — А то самый красивый буду — в новой форме на кровати лежать!
— А знаете что? Давайте мы сейчас не будем бежать, а пойдем не торопясь, как будто просто гуляем по коридорам и знакомимся с обстановкой, — предложил я. — А ты заходи к Семенычу позже нас с Сеней, а выходи раньше. Таким образом мы сможем тебя прикрыть, и никто на твою походку не обратит внимания.
Вот таким треугольником мы и заявились в комнату к нашему тренеру. Григорий Семенович встретил нас так, как будто только нас и ожидал увидеть всю свою жизнь.
— Наконец-то! — весело и торжественно проговорил он. — Все уже получили, вы самые последние пришли. Что, достопримечательности Ростова осматривали, да? Я уж вас в розыск объявлять хотел! Вот, разбирайте! — сверившись со своими заметками, он выдал нам форму лично в руки.
Я развернул свою олимпийку и невольно залюбовался ею. Новенькая, приятно пахнущая — казалось, что она даже блестит, как оконное стекло на солнце! Вот она, моя мечта — в буквальном смысле у меня в руках!
— Ууууухх! — счастливо выдохнул Сеня. — Настоящее «Динамо»! Для нас!
— Конечно, настоящее, — засмеялся Григорий Семенович, — а какое же еще? Не поддельное же!
Тренер наблюдал за нами с отеческой улыбкой.
— В общем, меряйте, — говорил Григорий Семенович, пока мы восторженно разглядывали это чудо. — Я, в принципе, заказывал все по вашим размерам, но если вдруг что-то не совпадет — приходите, тут есть еще несколько вариантов, с кем-нибудь тогда поменяемся.
— Спасибо, Григорий Семенович! — по благодарил его я.
— Да мне-то здесь за что спасибо, — усмехнулся тренер и внезапно посерьезневшим голосом добавил: — Значит, так, орлы, запоминайте внимательно! Завтра ровно в восемь утра все собираемся у входа в общежитие и организованно отправляемся на соревнования! Всем все понятно? Ровно в восемь — повторяю на всякий случай, а то знаю я вас, начнете «а я думал, полдевятого», «а я не успел»… Опоздавший будет пробираться в спорткомплекс и разыскивать своих товарищей самостоятельно!
— Понятно, Григорий Семенович, — сказал Лева.
— А что с питанием? — задал Сеня наиболее волновавший его вопрос. — Нам завтра опять надо будет на рынке отовариваться?
— А, да, чуть было не забыл, — спохватился Григорий Семенович. — Спасибо, что спросил. В общем, я позвонил нашему начальству. Вопрос с питанием урегулирован. Теперь будем спокойно есть здесь, в студенческой столовой института.
— Отлично! — обрадовался Лева. — Хоть не всухомятку питаться — уже здорово.
— Ага, — поддакнул Сеня, хотя мне показалось, что он несколько расстроен такой новостью. — В столовой вкусно.
Ну что же. Это действительно хорошая новость! По крайней мере, теперь я буду спокоен, что Сеня не будет накупать всяких жареных пирожков с чебуреками. Видимо, он тоже это понял, поэтому единственный из нас немного приуныл — хотя и попытался не подавать вида. Но ничего. Если хочешь добиться чего-то в спорте, то нормализация питания — это одна из главных составляющих успеха! Так что — надо, Сеня, надо!
