Шрифт:
Закладка:
Я проморгался и понял, что нахожусь в кабинете и смотрю на коридор.
Я оцепенел. Впервые с прибытия в поместье моей кожи коснулся холодок. Чувство напоминало то, что я испытал в библиотеке. Словно в ловушке, но… иначе. Ближе и отчетливее. Будто опустил ногу в медвежий капкан, и он почему-то не захлопнулся, а ты стоишь и боишься шелохнуться.
Эта женщина бы не поступила так. Нет, это невозможно. Наверное…
Пальцы сжались в кулак. Я хотел ударить по косяку двери, но вовремя остановился. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, вдохнул, выдохнул, вдохнул, выдохнул. Это противоречило ее письмам. Вдох, выдох.
Я опустил рюкзак на стол и медленно зашагал к выходу в коридор. На секунду остановился на пороге, ступил и… Я в коридоре. Вернулся, взял рюкзак и попробовал выйти. На этот раз смелее перешел границу и оказался в кабинете. Есть мысль. Вытащил «Основы», положил на стол. Перешагнул порог, и вот я в коридоре!
Сжал пальцами переносицу и вернулся в кабинет. Придется приходить сюда каждый день.
«Чудесно! Просто чудесно!»
Я сел в кресло и отдышался. Чувства не помогут, а знания — да.
Открыл окно и вернулся за рабочий стол. Раз кабинет стал «классом магии», его бы проветрить.
Из окна за спиной тянулась осенняя прохлада, щекотала затылок, пробегала через гостиную и выпрыгивала из прихожей обратно на улицу. Но запах этой женщины по прежнему витал в воздухе.
На свою память я не надеялся, поэтому порылся в столе и обнаружил чистый блокнот и ручку. Сойдет.
Чувствую себя первоклассником, который только-только пришел в школу на первый урок. Все в новинку: учебники, одноклассники, учителя, уроки и длинные конспекты. От последних болела голова. Как вспомню школьные годы, мозг начинает корчиться от мигрени. Я плохо помню своих одноклассников, их имена давно стерлись из памяти. Как имена учителей и почти все уроки. Два года на улице оставили неизгладимый след.
Я раскрыл «Основы» на введении и склонился над блокнотом. Школа научила отбрасывать большую часть информации и оставлять главное. Самое полезное. Хоть этот урок не изуродовала жизнь на улице.
Введение и первая глава посвящали новичка в основные понятия. Определения выделялись жирным шрифтом и подчеркивались, отчего я еще больше почувствовал себя школьником.
В магии все вертелось вокруг «ценности» или «цены».
«Вселенная взвесила каждую крупицу и назначила цены», — вспомнилась строчка из письма этой женщины.
Точно подмечено. У всего в мире есть ценность. Некая объективная цена, установленная Вселенной.
Без понятия, как эта женщина создала целое карманное измерение и взяла в долг сто девять лет с помощью ценности. Я продолжил читать.
Мерой ценности являлась «карма», «судьба» или «доля». В иных культурах она называлась по-разному, и автор указал самые распространенные. Но «карма» использовалась чаще других. Она была универсальной валютой Вселенной, мистики — так называли «магов» — расплачивались ей с миром за покупки и услуги.
— То есть Вселенная что-то продает? — пробубнил я и записал определения.
Перед следующим абзацем тянулась красная плашка по всей ширине страницы:
«ВНИМАТЕЛЬНО ОЗНАКОМЬТЕСЬ СО СЛЕДУЮЩИМИ ПОНЯТИЯМИ. ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ КЛЮЧЕВЫМИ В ПОНИМАНИИ МИСТИЦИЗМА, КАК ЯВЛЕНИЯ».
Ниже начиналась экономика. Иначе и не назвать. Обмен, субъект обмена, объект обмена, символизм обмена. Обмен, обмен, обмен, обмен, обмен. Казалось, автор хотел выжечь это слово в глазах читателей — оно повторялось через каждое слово, прыгало из предложения в предложение, как резвая лягушка.
У меня зарябило в глазах. Я откинулся на спинке кресла и протер их кулаками. Мысленно раскладывал знания по полочкам, отбрасывал заумные определения и перефразировал простыми словами. Вроде, что-то получилось.
Каждое действие считалось обменом. Обвязал волос вокруг ветки — обменял у Вселенной ветку на карму. Или другой пример: один мистик помог второму, и на того повесился долг в размере ценности помощи.
Теперь сообщения этой женщины обрели смысл.
«Тщательно обдумывай каждое слово».
«Не соглашайся на подарки, не соглашайся даже на малейшую безвозмездную услугу и всегда обговаривай, чем вернешь долг».
Последнее явно перебор. В «Основах» уточнялось, что ценность предмета и услуги опускалась до нуля, когда мистик или Скрытый прямо говорили об этом.
Пока не знаю, почему она так беспокоилась об уточнении долга. Но книга пролила свет на чрезмерную осторожность этой женщины. Немудрено, когда каждое действие и слово — обмен, любой будет следить за языком и тщательно обдумывать жесты. Иначе так и в долги залезть можно.
Вторая глава посвящалась Скрытым, их происхождению и основным правилам при работе с ними. Я с трудом переваривал написанное, поэтому выписал определения в блокнот. Когда закончил, поднялся и вышел из кабинета в гостиную.
Мне лучше думалось на ходу, а после прошлой главы голова болела от избытка информации. Я чувствовал: еще чуть-чуть, и она лопнет.
Я пришел в поместье за ответами и за своими документами. Тяжело жить без паспорта и свидетельства о рождении. Первый давно пора поменять. Двадцатый день рождения был неделю назад.
Я прошел мимо семейного портрета и свернул в сторону прихожей — через нее мы выходили к лестнице на второй этаж. По пути в голове раскладывались по полочкам мысли о Скрытых.
Они существовали рядом с человечеством и прятались от любого взгляда. Обычные люди не видели их в полной мере, силуэты Скрытых смазывались в неразличимые пятна и нередко принимались за что-то другое. Лешие уменьшались до листьев под ногами, домовые сливались с тенями, черти превращались в бродячих котов и собак.
Автор «Основ» предупреждал:
«Не существует безобидных Скрытых. Они умны и хитры. Даже простейший дух ждет удобного случая. Если Скрытые поймают вас на ошибке, в лучшем случае они поработят вас. В худшем — отберут место в мире, имя и всех знакомых. Скрытые заменят вас».
Чудесно! Каждый прочитанный абзац отдалял меня от совершения «ритуала». Вся задумка изначально выглядела как авантюра, и теперь она походила на казино. Высокие ставки и минимальный шанс выигрыша. Как раз в духе этой женщины. Она любила подобные игры и стремилась улучшить свое положение. Эта женщина поставила на меня — во что верилось с большим, с огромнейшим трудом.
Крошечная возможность лучше гарантированной смерти, но у меня возникали очевидные вопросы.
Я зашел в прихожую и направился в сторону прохода, который вел к лестнице
