— На позиции… Выступаем через пять минут, — наконец, услышал я где-то через пятьсот метров и тут же сбавил шаг.

Затем закинул ещё одну капсулу и быстро забрался на дерево, с которого у меня открылся отличный обзор на развернувшуюся в лесу группу людей.

На небольшой опушке, к которой вела просёлочная тропа, стоял тёмный джип с выключенным двигателем и фарами. Рядом с ним — пятеро человек.

Четверо из них были наёмниками.

У троих — огнестрельное оружие, и маной от них почти не разит. Одеты в такую же чёрную одежду, на лицах балаклавы. Стоят чуть поодаль от своего, как я понял, командира.

Вот как раз от него и шёл сильный магический фон, почти как от моей сестры. Не меньше двух сосудов, но, скорее всего, довольно сильной, стихийной магии.

«Ненавижу стихийников!» — подумал я.

Балаклаву, что интересно, он не носил. Вместо неё у него свисала густая рыжая борода, закрывающая шею, а на голове блестела выбритая лысина.

Однако больше всего меня заинтересовали не наёмники, а их неожиданный спутник — уже знакомый мне граф Пичугин.

Выглядел он излишне самоуверенно, всё так же эмоционально. И постоянно двигался, стараясь побороть тем самым свой страх и выглядеть уверенней на фоне матёрых и прожжённых профессионалов. На деле же,= смотрелся как индюк с шилом в пёстрой заднице.

И что этот кретин здесь забыл?

* * *

Граф Шах Пичугин очень не любил свою жизнь.

Пичугины не самый древний и влиятельный род. Да и магия у них слабая. Что такое создание какого-то клея, наравне со стихийной убойной магией?

Путь в ряды сильных магов им был заказан.

У них не было большого поместья, они не купались в деньгах и не разъезжали по балам на шикарных лимузинах.

Хоть формально и считались аристократами.

И это больше всего бесило Шаха, ведь он жаждал власти. Хотел вершить судьбы и лично судить всех тех, кто измывался над ним эти долгие годы бедности, которые ему пришлось пережить из-за отца!

С самого детства он жил в его тени. Братьев у него не было, а потому все самые сложные задачи отец взваливал на него.

Убрать навоз из выгребной ямы? Шах!

Шесть часов раздавать листовки в знойную жару? Шах!

Лишиться премии из-за ошибки отца? Шах!

Немудрено, что отца своего он возненавидел и прожил бы так до момента, пока тот не помер от старости, если бы ему, наконец, не подвернулся шанс всё исправить.

Его судьбу изменила случайная встреча с человеком, узнавшим в нём настоящего дворянина! Голубую кровь, достойную всего того, чем упивается челядь в тронных залах.

— Самозванцы! Мошенники! Выскочки! Недостойные! — продолжал твердить незнакомец, распаляя взбунтовавшийся дух Пичугина младшего, вместе с тем восхваляя самого Шаха.

Никогда прежде никто не относился к юному графу так, как нему относился этот мужчина в строгом деловом костюме, пошитом в дорогущем ателье.

Незнакомец предложил ему новую жизнь в обмен на старую.

И всё, что от него требовалось, каким-либо образом уговорить нелюбимого отца продать свой бизнес и купить на эти деньги настоящее поместье. Такое, которое подойдёт их славному дворянскому роду, под стать фигуре великого, но непонятого графа Пичугина!

Незнакомец даже пообещал подобрать подходящее по всем критериям поместье, чтобы графа никто ненароком не обманул.

Отец, быстро почуявший подвох, противился недолго, скоропостижно покинув этот мир посредством гравитации и «суицида», который он совершил на глазах у собственного сына.

Так звучала официальная версия для приехавших на место следователей.

Конечно же, все всё прекрасно понимали, но связываться с внутриродовыми распрями аристократов, пускай и низшего сословия, никто не собирался.

И вот звёзды сошлись, и наступил день его торжества!

— Шах и мат, отец! — громко рассмеялся Пичугин, когда увезли тело отца и он стал главой рода. — Теперь всё твоё — моё! И я не стану так бездарно сливать наше имя в унитаз ради каких-то упаковок!

Бизнес был продан в тот же день за умопомрачительную сумму в сотню миллионов рублей! Конечно, пятьдесят из них пришлось потратить на поместье, но даже на оставшиеся деньги он мог бы открыть с десяток таких же предприятий, какое было у отца.

Шах не видел в просьбах незнакомца злого умысла и, кажется, даже не пытался думать в эту сторону. Свалившиеся на него деньги затмили его взор и разум.

Первым делом арендовав себе лимузин, а потом и охрану под стать его новому статусу, он отправился развлекаться и пропивать полученную прибыль.

С первых минут, зайдя в модный клуб на окраине, предназначенный для простолюдинов, Шах ощутил ту силу и мощь, оказавшуюся в его руках.

К его ногам падали все.

Прислуга и девицы, что раньше морщили свои носы при виде Шаха, теперь заискивающе улыбались, словно шлюхи, выставленные на панель.

И даже их мужчины, пытавшиеся встать между ними, ничего не могли ему сделать, уползая в угол, встретившись лицом к лицу с его бравыми защитниками.

Он ощущал себя Богом во плоти, но его самолюбию пришлось разбиться о скалы, встреченные им в поместье, куда он отправился после гулянки.

Двое крайне наглых незнакомцев, встретившиеся ему с порога, назвались хозяевами ЕГО усадьбы! Той, за которую он заплатил почти пятьдесят миллионов!

«Пиявки», — подумал тогда Шах и попытался прогнать самозванцев, но мало того, что они его не послушали, ещё и нахамили, опозорили, вызвав сдержанные смешки у его охраны.

Шах знал, что он может решить всё дуэлью здесь и сейчас, но кишка его оказалась тонкой, несмотря на крайне длинный язык.

Он сбежал, пообещав себе и наглецам вернуться с армией.

Но первым делом он решил позвонить тем, кто настойчиво советовал ему приобрести это поместье, и пожаловаться на вопиющую наглость и унижение, стрясшееся с ним.

Никто не стал смеяться ему в лицо. Напротив, ему искренне посочувствовали и пообещали помочь, отправить отряд, который выпроводит наглецов.

На кураже от услышанного, предвкушая сладкую месть, Шах вызвался отправиться туда лично вместе с отрядом. Ведь зачем нужны посыльные, если можно сполна насладиться зрелищем, как жалкие самозванцы будут ползать в его ногах и умолять не отбирать дом?

Так думал он, пока не встретился с группой, совсем не похожей на тех, кого он ожидал встретить. Это были вовсе не глупые мордовороты, целью которых было бы грубое, вполне законное выселение самозахватчиков жилья.

Это были суровые наёмники, рядом с которыми Шах чувствовал себя не в своей тарелке. Оттого и вёл себя как в жопу ужаленный.

Или же потому, что в