— Хорошо. Вяжите их, — отдал команду Батый. — Палки бросили, не сопротивляйтесь, — уже по-немецки обратился он к товарищам по борьбе.

Персы умело связали немцам руки.

«Если мы начнем уходить с площади, охранники шаха могут заподозрить обман. Можно, конечно, пойти в обратную сторону, через площадь, внаглую, но тогда вопросы возникнут у полиции».

— Кто старший? Мне нужен человек для сопровождения задержанных. Уж больно они прыткие, могут сбежать, — потребовал Батый у сотрудников САВАК.

Он все рассчитал правильно. Видя шахского охранника, немецкие полицейские пропустили их через оцепление. Юрген распрощался с конвоиром, и троица быстро растворилась в ближайшей подворотне.

Обогнув несколько кварталов, они вышли к «Мерседесу» Бодера, там их уже ждали друзья. Несмотря на кратковременность столкновения, все получили травмы. Больше всего, как обычно, досталось Андреасу: у него висела без движений рука, из раны на голове сочилась кровь. Питер сильно хромал на правую ногу. У Гудрун подживал синяк под глазом слева, но теперь наливалась синева справа. Август не мог говорить из-за травмы челюсти. Только Марта выглядела целой.

— Ему нужен врач. — Девушка кинулась к Бодеру.

— Думаю, что врачи сейчас занимаются более серьезными травмами. Люди шаха лупили всех беспощадно. Их, как голодных собак, натравили на демонстрантов, вот они и старались показать свою преданность Пехлеви. — Батый вспомнил занятия по оказанию первой медицинской помощи, быстро осмотрел соратников. — Вроде бы ничего страшного, но аптека нам нужна, хотя бы обработать открытые раны.

— Я живу здесь недалеко, — подал голос Питер. — У меня дома есть аптечка.

— Тогда чего мы ждем? Поехали. Садись рядом, покажешь дорогу.

Урбах жил в старинном доме, который так и хотелось назвать особняком. Несколько комнат, высокие потолки с лепниной, антикварная мебель, старинные картины на стенах.

— Послушай, Питер, это же твои предки. А Урбах, насколько я помню… — начал припоминать Юрген, стоя перед портретом мужчины в парадной генеральской форме, но его резко перебил хозяин квартиры:

— Если ты тоже будешь говорить, что мой прадед был королевским приспешником, мы с тобой поссоримся.

— Что ты, Питер, я просто хотел сказать, что твой предок был боевым офицером армии великого кайзера. Тебя назвали в честь него? — Батый жестами постарался изобразить искренность своих слов.

— Не совсем. Он был Эрих Рудольф, а я Питер Урбах. Ты знаешь, что он был боевым офицером у кайзера? — с подозрением спросил наследник барона.

— Конечно. О нем даже упоминалось в некоторых книгах по истории. Пошли к нашим раненым.

С картины на них смотрел довольно чванливый немец в пышном офицерском мундире с рядами орденов и при шпаге.

В одной из комнат, которая раньше наверняка служила чуланом, располагалась небольшая, но прилично оборудованная химическая лаборатория. Это сразу заинтересовало Юргена.

— Это чье?

— Мое, — гордо заявил хозяин. — Я же химик по образованию. Ты тоже будешь спрашивать, смогу ли я сделать бертолетову соль?

— Очень интересно, кому это понадобилась взрывчатка? И кто это тебя спрашивал?

— Хуберт Малер. Я ему объяснил, что бертолетова соль не столько взрывчатый материал, сколько огнеопасный. Она больше подходит для воспламенения. Воспроизвести ее не составит большого труда.

«Очень интересные вопросы задает герр адвокат, — подумал разведчик. — Да и сам Питер — парень не простой, как кажется на первый взгляд. Мы все пришли протестовать против шаха в рубашках и легких куртках, по-летнему. Только на нем прочная кожаная куртка, застегнутая наглухо, а под ней толстый свитер. Все как будто для того, чтобы смягчить удары в драке. Он что, заранее знал о побоище?

От кого?»

Тут к нему подскочила встревоженная Марта:

— Юрген, с тобой все хорошо? Ничего не болит? — После того как они отлупцевали фашистов в «Черепе», защитив девичью честь, Батый стал замечать повышенное внимание малолетки к своей персоне.

— Со мной все нормально. Как Андреас?

— Ему Гудрун оказывает помощь. — Девушка заметно покраснела и отвела глаза.

— Ага, — подозрительно хихикнул Питер. — В моей спальне, закрыв на ключ дверь.

— Они взрослые люди, — решительно заявила девушка и, с вызовом глядя на Юргена, заявила: — Почему у тебя только одна спальня?

Хозяин от неожиданности поперхнулся.

Урбах щедро притащил на стол все, что у него было съестного. Оказалось, немного. Бодер с Гудрун наконец затихли в спальне. Август отлеживался на диване, держась за поврежденную челюсть. Поэтому за столом восседала только половина группы. Батый сноровисто нарубил бутерброды, а Питер и Марта принялись снимать стресс пивом.

— Марта, а как ты оказалась с Эльзой? — поинтересовался Юрген.

— Так она с Бодером занимались социальной работой в нашем детдоме.

— Что? — Сказать, что друзья были удивлены услышанным, значит, ничего не сказать. — Бодер и Гудрун занимались социальной работой в детдоме?

— Да. Мы все их очень любили. Они привозили нам подарки.

— Интересно, какие? — включился Питер. — Игрушки?

— Зачем? Пиво, сигареты, кое-что из жрачки. В сиротском приюте всегда хочется лопать.

— И как к этому относились воспитатели?

— Злились. Но отнимать не пробовали. Мы бы их разорвали.

— Так ты тоже из детдома? — с трудом произнося слова, поднялся с дивана Август.

— Ну да. А что тебе не нравится? — с вызовом отозвалась девушка.

— Я тоже, — только и смог сказать норвежец.

— Так как ты связалась с Эльзой? — продолжал допытываться Юрген.

— Адреас увидел, как мы живем, чем нас кормят, и возмутился, а Гудрун его поддержала. Воспитатели хотели их выгнать, и тогда мы устроили бунт.

— Это как? — Теперь и у Питера проснулось любопытство.

— Стали ломать мебель, подожгли класс. Тогда надсмотрщики вызвали полицию. Мы забаррикадировались, стали кидать в них камни. Но полиция была сильнее. Мне удалось сбежать, и Гудрун взяла меня к себе жить. Теперь мы с ней как сестры. — Она с вызовом посмотрела в глаза Батыя: — Хочешь быть моим братом?

Юрген от неожиданности чуть не подавился. С дивана на него, сжимая кулаки, ревниво смотрел норвежец.

«Ничего себе сюжет закручивается», — подумал разведчик.

Глава 6

Коммуна