меня.

Он заполняет меня полностью, и я принимаю его целиком. Снова и снова он проникает глубже, каждый толчок интенсивнее предыдущего, на его лице застывает маска страдания, как будто желание слишком сильное, непомерно страстное, и я чувствую, как эта жажда сковывает все мое тело.

Мы склонны к насилию в своих потребностях. Картер понимает, что насилие — это то, как он реагирует на все сложные ситуации. Почему бы не заняться сексом? Когда эмоции накаляются, и страсть становится жарче пламени костра, остается только одно действие, которое разрывает на части, поглощает, пожирает целиком.

Шум водопада едва слышен из-за нашего страстного шепота и стонов, из-за каждого резкого слова, произнесенного нами.

— Скажи это, — умоляю я. — Скажи, что ты хочешь меня. Мне нужно это услышать…

— Я буду повторять это всю ночь напролет. Я хочу тебя, детка. Черт возьми, я хочу тебя.

Он входит в меня сокрушительным толчком, и я погружаюсь в небытие, ощущая его твердость, — это высший кайф.

Мы умираем вот так, в безумии искушения. Вместе мы достигаем вершин, пока наши тела не истощаются и не ломаются — боль становится формой удовлетворения, не сравнимой ни с чем другим.

Лежу в его объятиях, наши тела пылают. Я идеально вписываюсь в него, как будто создана для того, чтобы быть рядом.

— Завтра все изменится?

Я не хотела спрашивать об этом вслух. Эта мысль не покидает меня, я боюсь, что история повторится.

Картер наклоняется на бок и обхватывает ладонями мое лицо, его нежные прикосновения резко контрастируют с грубостью нашего секса.

— Я буду настоящим безумцем, если все испорчу, — говорит он. Затем целует меня, забирая боль.

Я в восторге от этого момента. Он рядом, звуки водопада и костра окутывают меня эйфорическим коконом. И все же страх остается. У каждого начала есть конец. Даже если боишься конца.

Именно страх кончины побуждает нас делать немыслимое.

Иначе мы превратились бы в дремлющих богоподобных существ, которые только наблюдают. А не действуют.

Несмотря на наши опасения, мы с Картером действуем. Мы отбрасываем логику и страх в сторону, игнорируем общество и правила, и вместо этого принимаем неистовую страсть между нами.

Шекспир писал: «У бурных чувств неистовый конец». Как предзнаменование.

Ох, небеса, надеюсь, что все будет иначе.

Глава 8. Злодейка

Эллис

Яркое утреннее осеннее солнце проливает обжигающий свет на прошедшую ночь, рассеивая все иллюзии о том, что произошедшее между мной и Картером, было сном.

В душе я прикасаюсь к каждому синяку и царапине, оставленным его грубыми, отчаянными прикосновениями. Мое тело ноет от боли, любое движение напоминает о том, что он был внутри меня.

Я взволнована и напугана одновременно. Радуюсь тому, что все еще могу чувствовать, и в то же время боюсь, что эти чувства, да и сам Картер, внезапно исчезнут. Этот надоедливый голосок в голове шепчет: «он лжет».

Если Картер — лжец, то правду я слышать даже не хочу.

У меня своя правда. Я хочу верить, что Картер не причинит мне вреда, и я того же не сделаю. Я порхаю по коридорам академии, как влюбленная школьница. Жизнерадостная и беззаботная. По дороге в кабинет даже машу рукой Сью, этой математической сучке.

Сью, похоже, не в лучшем настроении. Она улыбается, но не смотрит мне в глаза.

Я не обращаю внимания. Не позволю негативу вторгнуться в мою жизнь. Не сегодня. Потому что сегодня я должна верить в лучшее в людях. Не все лживые злодеи, стремящиеся к разрушению. Люди, по большей части, хорошие. Большинство из них слишком заняты своей собственной жизнью, чтобы обращать внимание на кого-то еще.

Мы с Картером вместе. Только это важно. Я не хочу давать своему страху больше кислорода для сжигания. Мне нужно задушить тревогу, просто погасить ее.

Несмотря на всю свою силу, которую я проявляю во внешнем мире, я становлюсь хрупкой, когда дело доходит до близости. Есть на то причина, ведь единственный парень в моей жизни испарился, как утренний туман, на следующий день после того, как мы занялись любовью.

Джереми был так увлечен нами, когда трахал меня, что забыл упомянуть о своей девушке. Когда я подошла к нему в школе, он притворился, что не знает меня. Вел себя так, словно прошлой ночи никогда не было. Смеялся со своими друзьями над одержимой «психованной девчонкой».

Воспоминание ранит так же сильно, как и тогда, и я проглатываю ком, застрявший в горле. Я даже начала задаваться вопросом, не привиделось ли мне все это, возможно, я сошла с ума. Если тебе часто говорят, что ты сумасшедшая, и ты единственная, кто помнит о каком-то событии, нетрудно потерять связь с реальностью.

Я выбрасываю эту мысль из головы, вздергиваю подбородок. Вхожу в двери главного офиса.

Проходя мимо стойки регистрации, здороваюсь с мисс Янсен. Оказавшись в уединении своего кабинета, вздыхаю с облегчением. Затем достаю папку, которую я создала для Картера. Наряду с моими записями я завела физический файл, недоступный в цифровом виде, где я буду хранить свои личные мысли.

Я слышу шепот доктора Лейтон: «Делаешь алтарь»…

«Нет, это не так», — внутренне настаиваю я.

Фотография с доски объявлений падает на стол, и я поднимаю ее. Провожу подушечкой пальца по изображению, вспоминая его нежные губы на своих, его горячие прикосновения.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, и я быстро убираю фотографию и папку в ящик стола и запираю его.

— Входите.

В кабинет заходит Сью. Я широко улыбаюсь.

— Чем могу помочь, Сью?

Она закрывает за собой дверь. Не говорит, зачем пришла, а я лишь хочу, чтобы она исчезла. Пытаюсь подавить раздражение и заставляю себя улыбнуться. Она не садится, и когда ее тусклые глаза наконец встречаются с моими, я понимаю, что назревают неприятности.

— Нам нужно поговорить, — говорит она.

За подобным заявлением никогда не следует ничего хорошего.

Я расслабляю челюсти от слишком долгого удержания улыбки.