— Но почему ты направляешься туда один? — поинтересовалась Маша.

— Я буду не один, — усмехнулся Миродар. — Со мной будет человек, который хочет отомстить Ярополку Мирскому за смерть своего отца.

— Кто это? — полюбопытствовала я.

— Яромир Мирский. Его внук.

* * *

Ноги начали ныть еще час назад, а сейчас, когда мы подходили небольшому постоялому двору, я чувствовала небывалую усталость. Я готова была свалиться без чувств, куда бы мне не указали. На пороге двухэтажного деревянного дома нас встретила пухлая женщина с доброй улыбкой на лице — жена владельца постоялого двора.

С небывалым гостеприимством женщина по имени Аглая накормила нас супом с румяными лепешками и выделила две комнаты на втором этаже. Всю дорогу до наших комнат она жаловалась, что куда-то пропала ее непутевая дочка Розалина, а ведь она должна была успеть постирать целый ворох грязной одежды для постояльцев.

Аглая с любопытством разглядывала нашу с Машей одежду, намекая на то, что вовсе не прилично порядочным девушкам носить столь обтягивающие брюки. И после просьбы Миродара с удовольствием согласилась отыскать пару походных платьев для нас на следующее утро. Миродар пожелал нам с Машей спокойных снов и отправился в свою комнату.

Мы умылись прохладной водой из большой бочки, которую нам предоставила Аглая, и улеглись вдвоем на просторную деревянную кровать. Как только моя голова коснулась подушки, я тут же отключилась. Мне снились серые чемоданы, непонимающий взгляд маленькой девочки, которая наблюдает за ругающимися родителями, и полные слез глаза маленького брата. Затем приснился полный разочарования взгляд Димы в нашу последнюю с ним встречу, а потом — тьма, громкие сигнальные звуки машин, непрекращающийся дождь, серость и пустота.

Глава 7

Яромир

Я хотел ему помочь. Я должен был успеть, но смог выпустить лишь одну стрелу. Неожиданно голову пронзила пульсирующая боль, перед глазами заплясали цветные круги. Ноги подкосились, я упал на мокрую землю прямо на поле боя и погрузился в настоящий ад. Вокруг туман, а перед глазами мелькали лица: сначала предсмертное лицо отца, потом безжалостное лицо его убийцы — моего деда, а затем бесстрастное лицо Велены. Лица сменяли друг друга все быстрее и быстрее, не давая возможности очнуться. Я ощущал, как липкая вязкая жидкость затекала в уши и рот.

Это была кровь.

Солоноватый привкус крови сложно перепутать с чем-либо. Надеюсь, я умер. Мне незачем было жить. Больше не осталось тех, ради кого нужно выживать.

Затем я распахнул глаза. Снова сон. Сон, который когда-то был явью, уже на протяжении трех лет периодически терзал меня. Ощущение полного отчаяния и невозможности что-либо исправить опять навалилось на меня. Я позволил себе несколько минут полежать с закрытыми глазами, ничего не делая. Последний стакан местного пойла был определенно лишним. В данный момент меня тянуло лишь блевать.

Осторожно открыв глаза, я уставился на засаленный красный балдахин кровати, от которого тошнотворно несло розовым маслом. В голове снова всплыли непрошеные образы, которые не давали мне покоя. Она всегда пахла розами. Красными розами из сада княгини Красимиры. Велена любила гулять в саду, могла часами сидеть с книгой у фонтана и читать. Я встряхнул головой, пытаясь выкинуть из нее образ самой красивой и самой жестокой девушки на свете.

Пару мгновений я пытался вспомнить, где нахожусь, пока не услышал сопение рядом с собой. На кровати лежала обнаженная девушка со светлыми длинными волосами — полная противоположность Велены. Велена была маленького роста и хрупкая как хрустальная ваза, а вот лежащая рядом девушка хрупкостью вовсе не отличалась. Ее крепкое тело было покрыто хорошим загаром, словно она привыкла часами работать на солнце. Я попытался напрячь голову, чтобы вспомнить ее имя, но на ум не приходило ничего конкретного, кроме Роззита или Роузита. От попытки вспомнить весь вчерашний день, голова разболелась еще больше.

— Хорошенько же я вчера набрался, — пробормотал я, пытаясь тихо выбраться из постели. Очень не хотелось бы, чтобы эта Роззита-Роузита проснулась и заговорила со мной. В данную секунду я ни с кем не хотел разговаривать. Я никого не желал видеть.

Оглядевшись по сторонам, в моей голове наконец-то стала складываться по крупицам вся картина вчерашнего дня. Я понял, что нахожусь в комнате, которую снял на постоялом дворе, где должен был встретиться с Миродаром. Вчера его здесь не оказалось, и я решил скоротать скуку за стаканом пива, который подала мне Роззита-Роузита. Что было дальше, как ни старался, я вспомнить не смог. Однако то, что я проснулся абсолютно голый с раскалывающейся на две части головой в кровати с девушкой, которая вчера подавала мне алкоголь, говорит само за себя.

Я быстро отыскал свою одежду и в абсолютной тишине оделся, веря, что Миродар уже на месте, и мне не придется задерживаться здесь надолго, чтобы объясняться с очередной девицей. Надеюсь, я не напился до дичайших чертиков и Роззита-Роузита не пожалела, что оказалась со мной в одной кровати. Хотя кого я обманываю. Мне было абсолютно плевать на чувства этой девушки. Выходя из комнаты, я бросил на тумбу пару серебряных монет для Роззиты-Роузиты.

Спустившись по крутой деревянной лестнице на первый этаж, я оказался в довольно просторной комнате, полностью заполненной постояльцами. В воздухе клубился дым от дешевых сигарет, и мне на секунду показалось, что это был тот туман из сна, и я все еще не смог очнуться. Я попытался взглядом отыскать Миродара, пока не наткнулся на нее.

— Велена, — кажется, я произнес имя вслух, не помню. Пару секунд я, как идиот, стоял и пялился вдаль комнаты на хрупкую спину сидящей за столом девушки. Сердце больно кольнуло в груди, и я невольно попятился назад, пока не наткнулся на стену. На девушке было синее походное платье, слегка поношенное, но из довольно хорошей и прочной ткани. Спина такая же ровная, как я запомнил. Темные кудряшки с рыжим отливом спадали ей на спину. Такие же кудряшки, как и три года назад, когда я видел Велену в последний раз. Когда она разбила мне сердце.

«— Выбирая между сыном военного советника и князем, я выберу князя, Яромир. Князь Златослав Гринфольд еще достаточно молод и полон сил. Наш брак сплотит два княжества.

— Ему 40, — растерянно напомнил я.

— Достаточно молод для князя, — заявила Велена.

— Но мы только вчера хотели обвенчаться, — неверующе я уставился на девушку, в которую был влюблен, кажется, всю свою сознательную жизнь. — Ты только вчера признавалась мне в любви, целовала меня…