Шрифт:
Закладка:
— Я отберу лучших. Утром они будут в твоем распоряжении, — пообещал Брайан Гилмор.
16
Пластиковые окна хороши тем, что их труднее разбить, а плохи потому, что легче открыть. Я видел, как это делали в России обычным мастерком. Реднеки использовали стамеску и нож. Получалось не так быстро, но это не важно. Специалист поднялся к крайнему слева окну второго этажа по длинной деревянной лестнице, сколоченной именно для этого и привезенной из Маккино, и справился минуты за три. Я поднялся следом за ним и пролез в номер через открытую внутрь форточку. За мной поднялись еще восемь членов первой десятки, все с военным опытом, служившие в Афганистане или Ираке. Именно благодаря им жители Маккино так долго отбивались от бандитов. В номере стояли две двуспальные кровати без подушек и постельного белья, а между ними широкая тумбочка с настольной лампой с белым абажуром, похожим на перевернутый унитаз, стол еще с одной лампой, стулом на колесиках и зеркалом над столом. Не понимаю, зачем его вешают именно там? Чтобы любоваться собой, когда занимаешься чем-нибудь, сидя за столом, или извне за тем, что вытворяют в постели, расположенной напротив, если это не просто зеркало? В соседней комнате был холл с двумя серыми диванами, составленными буквой Г, и креслом с третьей стороны, а перед ними — низкий, черный, обтянутый кожей то ли стол на колесиках, то ли банкетка. На стене висел большой черный плоский телевизор, под которым был имитатор камина — черный экран, на котором при включении резвились имитаторы алых языков пламени. По крайней мере, так было в номерах американских отелей, в которых мне приходилось останавливаться. Здесь не включал, не проверял. Из холла одна дверь вела в кухню-столовую с полками, приделанными к стене над мойкой с краном, печкой-свч, посудомойкой, холодильником, квадратным черным столом и четырьмя стульями и серым диваном, Вторая — в санузел с умывальником с двумя раковинами и кранами из металла золотого цвета, а над ним еще одно зеркало, почти во всю стену. Это хотя бы на своем месте. Третья — в коридор, не закрытая на замок. За ней было тихо.
Я тихо приоткрыл дверь и, опустившись на пол, выглянул в коридор. Пусто. Второй час ночи, все спят. Я встал и бесшумно переместился влево, к двери пожарной лестницы. Она тоже была не закрыта и за ней ни души. Я поднялся на шестой этаж, проверив на каждой дверь в коридор. Все были не заперты. После чего вернулся на второй этаж, подпер дверь клинышком в приоткрытом положении, чтобы свободно прошел взрослый человек, и показал жестом сообщнику, который следил за мной из номера, что можно звать остальных.
Они подходили по десять человек, быстро поднимались по деревянной лестнице в номер, а потом бесшумно переходили на пожарную. Вторая, считая мою первой, группа отправилась на шестой этаж. В ней и следующей самые неопытные бойцы, потому что на последних этажах в окнах никогда не было света по вечерам. Там разделятся на две пятерки и по команде обойдут номера каждая по своей стороне, зачистив их, если обнаружат гангстеров. Третья займется пятым этажом, четвертая — четвертым, пятая — третьим. Моя будет работать на втором, где, судя по количеству окон, в которых по вечерам горел свет, больше всего гангстеров.
— Гоу! — скомандовал я группам на пожарной лестнице и вышел в коридор второго этажа, где ко мне присоединились девять человек.
Еще один номер по правой стороне, которую работала моя пятерка, был пуст. Зато в следующем спали два негра с девицами, причем один сразу с двумя, белой и черной. Я ликвидировал ближнего, худощавого, со скромными островками курчавой растительности на подбородке и груди. Он попробовал поднять черную руку, но она бессильно упала на несвежую белую простыню. Остальных разобрали по одному мои соратники. Девок тоже. Паковать их, вставляя кляпы, нам некогда, а оставить свободными — провалить операцию. Они здесь по своей воле, значит, соучастницы преступлений.
В следующем номере был «голубой огонек» — тринадцать педиков, как негров, так и латиносов. Они спали на кроватях, диванах, а одна пара — на полу, застеленном красным одеялом. Этих резали с особым удовольствием. Кто-то отрезал член одному и воткнул в рот лежавшему рядом, чтобы на том счете опознали друг друга. Реднекский юмор.
В конце коридора мы зашли в большой люкс, в котором было с десяток кроватей. Видимо, перетащили из соседних номеров. На каждой дрыхло от двух до четырех человек. Предполагаю, что здесь собрались те, кто любил микс во всех возможных сексуальных проявлениях. Я только упокоил ножом худого, ребра выпирали, латиноамериканца, когда на улице перед отелем послышались два выстрела из пистолета. Тут же застрочил наш ручной пулемет, место для которого выбрал я. С той позиции можно было обстреливать площадку перед главным входом и спортзал, который был в одноэтажной пристройке. Его поддержали из штурмовых винтовок. Со всех сторон послышались крики на английском и испанском языках.
— К бою! — приказал я, засунув нож в чехол, висевший на ремне слева.
До того, как перекинул из-за спины автомат, из соседней комнаты выскочил с пистолетом в руке голый рослый толстый латинос, у которого волосы были выбриты везде, от темени до подошв. Увидев нас, опешил и позабыл, что в руке оружие.
— Кто стреляет⁈ — донесся из той комнаты властный голос.
Боец из моей группы всадил в обритого короткую очередь из «Сиг», попав в грудную клетку и опрокинув на спину. При падении латинос толкнул дверь в комнату, которая закрылась.
Там раздались два выстрела, после чего в двери появились две дырки, и истеричный крик:
— Все ко мне! Живо, долбанные бастарды!…
Я рывком переместился к двери, оказавшись слева от нее, достал и приготовил гранату. Как меня просветили соратники, это «М67». Я показал жестами одному из своих, чтобы открыл дверь, а потом закрыл. Когда он выполнил первую часть, закинул в комнату гранату так, чтобы покатилась по полу. Следующие четыре секунды главарь банды звал на помощь своих подчиненных, ругаясь, как уличная проститутка. Взрыв оборвал его на середине очередного проклятия. Посеченная осколками дверь распахнулась. Изнутри вылетело темное облачко с кисловатым резким запахом гексогена. Здоровенный мускулистый негр корчился на кровати, застеленной белой простыней, пачкая ее темно-красной кровью и тихо подвывая. Я всадил в него одну пулю, вторую, третью — и только после этого он замер
