из «зайчиков» Отца, как их называла Алла, чтобы ударить девушку по голове и оттащить ее куда-нибудь, чтобы убить. Лишь одни двери, те, что были напротив зала, пропускали через щель небольшой лучик света. Ася подошла к ним и медленно приоткрыла, молясь всем богам, чтобы они не заскрипели. Они вели в небольшую библиотеку.

Ася зашла внутрь и прикрыла створки дверей. Девушка остановилась и опасливо осмотрелась: в несколько рядов растянулись деревянные стеллажи, заставленные книгами. У самого входа стояли два стола, заваленные бумажками и изданиями. Массивная хрустальная люстра не горела, и слабое свечение исходило лишь от настенных светильников да настольных ламп. Атмосфера в помещении была едва ли не волшебная: окутывающий загадочный полумрак, золотой блеск канделябров и оглушающая интимная тишина. Ася чувствовала, что ей здесь не место, отчего ее еще сильнее тянуло глубже. Девушка аккуратно прошла дальше. Она боязливо заглянула в первый пустующий проход и расслабленно выдохнула, сделала еще два шага вперед и застыла, встретившись взглядами с мужчиной. Он стоял у одного из стеллажей, и его рука замерла, коснувшись корешка книги, когда он заметил Асю.

«Черт», — протянула девушка, на секунду нахмурившись. Мужчина тем временем настороженно подошел к ней ближе. Он был на голову выше Аси и смотрел на нее с высоты своего роста. Гладкая смуглая кожа в теплом свете ламп отливала золотом, словно светилась. Густые резко очерченные брови хмурились, обрамляя янтарного цвета глаза. А темные волнистые волосы, аккуратно постриженные, хаотично спадали на лоб.

— Кто ты и что здесь делаешь? — ледяной голос прозвучал тихо, словно мужчина опасался нарушить молчаливое спокойствие библиотеки.

— Я — Екатерина, — таким же шепотом ответила девушка, собираясь с мыслями. — Случайно зашла сюда, я немного заплутала… Я здесь только второй день.

Мужчина недоверчиво заломил бровь. Ася скользнула взглядом по острому носу, резким скулам и заметила щетину. В голову тут же закралась неприятная догадка.

— Вы — сын Отца?.. — прежде, чем подумать, спросила девушка. Тут же она поняла, насколько бредово звучит ее вопрос, и смутилась собственной глупости.

— Вопросы буду задавать я, — лица мужчины коснулась тень раздражения. Он всмотрелся в лицо Аси и, кажется, в его глазах промелькнуло узнавание. Он мазнул взглядом по ее скуле и спустился на шею девушки. От пристального ясного взгляда мужчины Ася почувствовала себя подопытной, и ее оголенная кожа покрылась мурашками. — Ваши синяки быстро прошли, — с подозрением заметил он, а девушка еле сдержалась, чтобы не закусить губу. Её вещи забрали тем вечером, и она больше не могла изобразить синеватые подтеки на своем лице. Нужно было срочно что-то ответить.

— Мазь помогла, но на теле они еще не прошли, — в доказательство Ася выставила вперед левую ногу и продемонстрировала яркие неприятные кровоподтеки. В этот момент она была готова расплакаться от благодарности себе из прошлого, что так нещадно отлупила себя скалкой.

— Ясно, — кивнул мужчина и вновь вгляделся в лицо Аси. Она почувствовала, как загорелись ее щеки от этого проницательного взгляда, под которым девушка ощущала себя раздетой. Через несколько секунд молчания он спросил: — Нужно особое приглашение?

Девушка вздрогнула и вдруг осознала, что уже должна на всех парах лететь в свою комнату. От стыда она покраснела еще сильнее, если это вообще возможно, и тут же на пятках развернулась, чтобы уйти. Она бесшумно почти бегом дошла до двери и аккуратно приоткрыла ее, чтобы протиснуться в щель.

— Простите, — пискнула она.

Уже закрывая за собой дверь, Ася заметила, как переливаются золотые перстни на пальцах мужчины, и теперь была уверена, что он — сын Коэна. А значит, у нее могли быть огромные проблемы.

Глава 6: fuge, late, tace

Беги, таись, молчи.

Дни тянулись один за другим, все сильнее затягивая веревку на шее Аси. Мир вокруг уменьшился до размеров старого захваченного фанатиками здания. Его коридоры, залы и кабинеты переплетались друг с другом, превращаясь в запутанные лабиринты и обрываясь тупиками. Воцарившийся большую часть дней полумрак пеленой ложился перед глазами, будто пытался сокрыть секреты этого места от посторонних глаз. Казалось, у всего здесь есть уши. Все стены и полы, потолки и окна пристально следили за послушниками, запоминали их передвижения, невидимым огнем выжигая тени на бетоне.

Строгая система стабильно работала день и ночь, не останавливаясь ни на секунду. Её послушники, словно шестеренки, без устали крутились, передавая друг другу энергию и запуская сложный многогранный механизм. Здесь не было места поломке или задержке — за работой этого налаженного устройства пристально следили мастера — Зайчики. От их зорких непроницаемых глаз не уходило ни единое лишнее движение или слово, они тут же вклинивались в работу и направляли людское течение в нужное русло. Были они больше мастерами-часовщиками или надзирателями — вопрос риторический. Их боялись и уважали одновременно, с ними считались, но при этом игнорировали. Их призрачные тени мелькали за спинами рабочих, кружили над головами служащих и обдавали пугающим холодом любого, кто проходил мимо. Они были и гарантией безопасности, и средством управления.

В какой-то момент свежий уличный воздух стал роскошью, а личное пространство — забытым удобством. Едва ли можно было уличить момент, когда рядом оставалась лишь пустота, и погрузиться в собственные мысли в уединении. Это не было большой проблемой, но и смириться с такой жизнью не получалось. Ася чувствовала, будто над ней подвесили многотонный металлический груз, что в любой момент может на нее рухнуть, но пока он придерживается уверенной стальной хваткой Отца. В мыслях девушки он был могущественным великаном, несмотря на невысокий рост в жизни. Отец компенсировал свои недостатки чувством собственного достоинства и силой характера. Его внешний облик мерк по сравнению с внутренней энергией, которую он излучал. При взгляде на мужчину каждый в первую очередь видел бессмертного лидера, который сможет противостоять любым невзгодам и проблемам, а потом уже замечали его карие глаза, убеленную седину и нежную старческую улыбку. Отец был одновременно и добрым наставником, и справедливым карателем, верным другом и безжалостным надсмотрщиком.

За вечными тревожными размышлениями прошло несколько дней, и наступило воскресенье. Ася была почти что изолирована от самой себя. На длинные задумчивые паузы у нее просто не было времени: ранний подъем сменял быстрый завтрак, за которым следовало нудное послушание. Те редкие часы отдыха, что выпадали после работы, Ася посвящала беспокойному сну, потому что он единственный помогал ей забыться и отдохнуть от вечного укоренившегося в сознании страха.

Решив, что здесь слишком легкомысленно относятся к новоприбывшим, Ася погорячилась. Она каждую секунду чувствовала на себе пристальные незаметные взгляды