— Значит, я тебя награждаю. Пуховиком.

Я поняла, что в этой команде Никита был главным руководителем. Нет, я бы сказала, заводилой. Он командовал, когда обедать, а когда награждать.

Примерно через два часа мы стояли в холле огромного, построенного ещё в советские времена, здания. Никита активно распоряжался: что, кому и куда. И разбирался с допусками.

Мне и ещё двум сотрудникам было велено ожидать свои пропуска, так как нас дополнительно должна была проверить служба безопасности. А это надолго, часа на три. Поэтому было предложено сходить в музей, чтобы не тратить время зря.

— Смотри, застёгивайся на все пуговицы и замок.

— Слушай, тебе не надоело?

— Нет. Я потом расскажу, почему. Значит, так. Я буду на втором этаже, помещение четырнадцать «а». Как только тебя пропустят, сразу поднимайся ко мне. Запомнила?

— Да.

— Ну, иди. Я буду ждать тебя.

Я почти вышла из помещения, как он меня снова окликнул.

— Марго!

Я повернулась и взглядом спросила — ну что ещё.

— Перчатки не забудь.

Я быстро развернулась и пошла к вертушке. Я знала, что он стоит и смотрит мне вслед. И моя улыбка непроизвольно становилась шире.

Навстречу мне шёл профессор и под нос себе быстро произнёс негромко слова, но я их услышала.

— Кто чар её не избежал, отныне знает счастье!

Серьёзно? Омар Хайям?

В два часа дня я поднималась по широкой лестнице с колоннами по бокам. На полу были расстелены ковровые дорожки красного цвета, а на подоконниках стояли цветы в горшках. Я дошла до конца коридора, но нужного помещения с таким номером не нашлось.

Уже стала в себе сомневаться, правильно ли я всё поняла. И телефона с собой нет, чтобы позвонить — его оставляют в специальных ячейках до входа. В это время кто-то вышел из соседней двери.

— Простите, Вы не подскажете, где здесь находится помещение четырнадцать «а»?

— Девушка, а Вам сюда, — пожилой мужчина распахнул дверь, которая была рядом со мной, и мне открылся вид на другой коридор, более узкий и без окон.

Я ступила в проход, а этот мужчина закрыл за мной дверь. Здесь стояла такая тишина, что было слышно, как гудели люминесцентные лампы. Помещение четырнадцать «а» здесь было единственным — в конце этого коридора.

Мои шаги отдавались в моих ушах. Непонятно почему, но я очень сильно разволновалась. Подошла к двери. Ладони мои вспотели, а по спине пробежала дрожь.

Я постучалась. Мне показалось, что это место обязывало так делать. Но это оказалось правильным. Я услышала поворот ключа в замке. Дверь распахнулась.

— Проходи, Марго. Еле дождался. Мне тут помощь твоя срочно нужна.

И снова закрыл дверь на ключ. На вопросительный знак на моём лице ответил:

— Так положено. По инструкции.

В этом помещении тоже не было окон. Повсюду стояли стеллажи с книгами, журналами и тетрадями, а посередине — стол и четыре стула. А над столом свисал один-единственный светильник, свет которого на некоторые стены совсем не попадал. Из-за этого всё здесь казалось каким-то таинственным и загадочным. Атмосферное место.

— Так чем я могу срочно помочь тебе?

— Сейчас покажу, Маргаритка моя, — хитро сказал он.

У меня замерло сердце от такого нежного произношения моего имени.

— Как дела? Как музей? — что-то я ничего уже не понимала, чего он от меня ждёт.

— Спасибо, хорошо. А у тебя как дела?

— Спасибо, тоже хорошо, твоими молитвами.

Он стоял и что-то обдумывал.

— Я здесь последний раз. Архивы имею в виду. Немного деятельность свою поменяю.

— И не жалко? Ты ведь давно в этом направлении работаешь.

— Просто хочу заняться чем-нибудь новым.

— Мне, кажется, это здорово, когда человек привязан к чему-то одному. Копать нужно в одном месте.

— Позже сменишь, Марго, свою точку зрения. Ты так точно захочешь попробовать что-нибудь новое. А насчёт копать в одном месте… Так этот навык как раз больше всего и помогает при смене деятельности. Ладно. Сейчас совсем не об этом. Вообще-то, я хочу сдержать свое обещание. — Он улыбнулся. — Поэтому я тебя и позвал сюда, а ты меня совсем заговорила.

— Какое обещание? — я не могла взять в толк, о чём он вообще говорит.

Никита подошёл к столу. Своим высоким ростом он закрывал весь обзор, и поэтому я ничего не видела. Но услышала, как карандаш зашуршал по бумаге. Через пару секунд он протянул мне лист, на котором ровным почерком было написано:

«Здесь записываются все разговоры. Поэтому, смотри, не выдай меня ничем. Я должен тебя поцеловать, как и обещал. Помнишь? А я вот очень хорошо помню. И это сделаю».

Глава 11

Моё сердце после прочтения записки провалилось куда-то в район живота. Я помнила, что он обещал поцеловать меня, но представляла себе это немного в другом свете. Думала, что он просто хотел меня пожалеть или утешить после болезненного укола. Чисто так по-дружески.

Он прищурил один глаз, словно изучая меня, и сделал шаг ко мне. Следом засуетились уже известные мне мои бабочки, пробежали мурашки по позвоночнику, и закружилась голова. Так сильно закружилась, что я стала оглядываться, куда бы мне присесть.

— Что ты, Маргарита, рассиживаться нам некогда с тобой, — Никита взволновано посмотрел на меня.

Теперь он уже вплотную подошёл ко мне. Я отступила один шаг назад. Другой, третий. Наткнулась на стену. Привалившись к ней спиной, почувствовала, какая она некомфортная и холодная. Но когда Никита снова сделал шаг и расставил свои руки по бокам от меня, я забыла о холоде и застыла на месте.

Пару секунд он смотрел, не отрываясь, мне в глаза. Потом скользнул взглядом по моему телу, обхватил руками мои щёки и… И стал меня целовать. Сначала я вообще не понимала, что происходит. А потом и сама не заметила, как стала отвечать на его поцелуи. Сперва робко, словно нащупывая границы, а затем и в полную силу. Я заметила, как изменилось его дыхание, когда он почувствовал мою ответную реакцию.

Никита позволял исследовать себя, и как-то незаметно направлял меня в моих движениях таким образом, что грани нашего поцелуя открывались для меня с другой стороны. С новой и неожиданной. Ничего подобного ранее я не испытывала и не пробовала.

Он остановился. И на мгновение я ощутила, что его руки обхватили мою талию, а его грудь была плотно прижата к моему телу. Мы почти синхронно дышали. Стояла тишина, только в моих ушах звучали громкие удары сердца. И мне вдруг нестерпимо захотелось вновь ощутить его горячее дыхание на своём лице.

И