Отец ответил, не повышая голоса:

— Мулла-ага, может быть, немцы и победили многих, но нас они не одолеют.

— Что ты говоришь, сын мой! — всплеснул руками мулла. — Немцы гонят вперёд себя покорённые народы. В их армии столько же солдат, сколько дождинок в туче.

— Их не больше, чем нас! — возразил отец.

— Это всё оттого, что мы прогневили Аллаха! — воскликнул громко мулла. — Но ничего, придут немцы, они наведут порядок.

— Мулла-ага, ты не очень-то надейся на это. Немцев побьют за тысячи километров отсюда.

Мулла ушёл, проклиная отца и нашу семью, но не его проклятья украли моё детство. Его украла у меня война.

АКНАБАД

УТРО

— Вста-вай! Вста-вай! — пели часы свою утреннюю песенку.

Акнабад открыла глаза и увидала, что маленькая стрелка стоит на семи, а большая на двенадцати. И правда, пора вставать.

Акнабад тихонько выбралась из-под одеяла. Братец Анкар и сестричка Зиба сладко посапывали.

Акнабад убрала свою постель, умылась и поспешила к своим любимцам. Во дворе, в большой клетке, жили фазаны. В прошлом году девочка нашла в камышовых зарослях разорённое гнездо. Два яичка оказались целыми. Отец Акнабад отнёс их в инкубатор, и из них вывелись курочки. Дядя Акнабад, известный в селе охотник, подарил ей фазана. Перья у него были красно-зелёные, блестящие. Акнабад души в нём не чаяла, и он тоже признавал свою хозяйку. Стоило девочке показаться в дверях, как фазан подбегал к сетке и, нетерпеливо перебирая ногами, ждал, когда девочка угостит его с ладони аппетитным зерном.

Акнабад покормила фазанов и пошла к другой клетке. У кроликов кончилась еда. Она дала им травы, которую вчера набрала на бахче.

— Му-у! — жалобно замычал под навесом телёнок, он никак не мог дождаться, когда хозяйка подойдёт к нему.

— Проголодался? — спросила Акнабад телёнка. — Пошли, отведу тебя на травку.

Она отогнала телёнка на арык. На берегах арыка росла зелёная свежая трава. Акнабад забила в землю железный кол, привязала телёнка за верёвку.

— Тут тебе хорошо будет! Смотри, какая травка! — Акнабад почесала телёнка между рожками и побежала домой.

— Доченька, чайник кипит, завари чай! — попросила её мама.

— А маленьких будить? — спросила Акнабад.

— Буди, завтракать пора.

Акнабад заварила чай, расстелила на топчане перед домом скатерть, поставила сахарницу, маслёнку, вазочку с мёдом. Вымыла пиалы и только потом пошла поднимать Анкара и Зибу. Они ведь так любят поспать.

ИВА НАД АРЫКОМ

Перед домом Акнабад протекал тихий арык. Вода в нём была густая, коричневая. По обоим берегам арыка росли тополя, ивы, тутовники, но самым любимым деревом детей была ива-мост. Перекинувшись с берега на берег, ива поднимала кверху два молодых зелёных ствола и со стороны была похожа на рогатую улитку.

— А мы будем играть в плавание? — спросил за чаем у Акнабад братец Анкар.

— Будем, — согласилась старшая сестра.

— А кто станет капитаном? — спросила Зиба.

— Наверное, ты. Кто съест завтрак без остатка, тот и будет капитаном.

Шестилетний Анкар недовольно покосился на. Акнабад, но ничего не сказал, только запыхтел, старательно доедая кашу и бутерброды.

Соседские дети тоже завтракали на топчане.

— Акнабад! Акнабад! — закричала пятилетняя Айгуль, показывая со своего топчана пустую тарелку и пустую пиалу. — Я первая! Первая!

— Капитаном сегодня будет Айгуль, — объявила Акнабад. — Всем матросам взойти на корабль!

Добрая старая ива широкая, как ладья. Айгуль взялась за ветку, которая была у них вместо штурвала, и голосок её зазвенел тоненько, но по-командирски:

— Всем приготовиться! Отплываем! Паруса поднять! — И незаметно дёрнула Акнабад за платье: — Куда плыть?

— В. Индию! — подсказала Акнабад.

— Вперёд! Вперёд! — командовала Айгуль. — Мы плывём по морям-океанам! Мы плывём в Индию!

Под ивой журчал арык, по небу плыли облака.

— Акнабад, — удивилась Айгуль, — мы и вправду плывём?!

КУКЛА В ШКОЛЕ

И вдруг все услышали, как кто-то очень тихо плачет. На земле, возле топчана, сидела Зиба и обоими кулачками тёрла глаза.

— А ты почему не с нами? — удивилась Акнабад.

— К берегу! Скорее к берегу! — отдала команду Айгуль. — Зиба, иди на корабль.

— Не пойду! — И девочка замахнулась на ребят куклой. Кукла большая, она выпала из рук Зибы и больно ударилась.

— Нехорошо обижаться, — сказала младшей сестре Акнабад. — Сегодня Айгуль капитан, завтра будешь ты.

— Бедная кукла, — пожалел Анкар.

Он сошёл на берег, Поднял куклу и посадил её на детский стул.

— Смотрите, смотрите! — обрадовалась Акнабад.

Кукла Сидит, как ученица на уроке.

— Давайте научим её читать! — предложил Анкар. Он начертил на земле букву, которую знал.

— Это «А», — сказал Анкар кукле.

— Ребята, вы тоже все напишите букву «А», — попросила детей Акнабад.

Ребята букву «А» написали.

— Теперь нарисуйте букву, похожую на лесенку.

— Кто знает, что это за буква?

— Я знаю! — закричал Анкар. — Это буква «ны»!

— Не «ны», а «эн», — поправила брата Акнабад.

— Все смотрите сюда. Я рисую букву, похожую на ворота.

— Это буква «эп»! — бросилась со всех ног к старшей сестре Зиба.

— Правильно! — улыбнулась Акнабад. — Только читается она не «эп», а «пэ».

ХЛЕБ ИЗ ТАМДЫРА

Акнабад пришла домой напиться воды, да так и ахнула. Тесто подняло крышку кастрюли и совсем уж собралось убежать.

— Мама! Тесто лезет! — закричала девочка и, не теряя времени, расстелила клеёнку и переставила кастрюлю.

— Иду, помощница моя, иду! — отозвалась мама.

Она быстро вымыла руки и поспешила к тесту.

— Вовремя ты меня позвала.

Мама насыпала на клеёнку муки, разровняла, опрокинула на муку тесто и принялась готовить хлебы.

— Мама, я тамдыр приготовлю! — вскочила на ноги Акнабад.

— Приготовь, доченька! Так у нас скорее дело пойдёт.

Тамдыр — глиняная, круглая, как башенка, печка, похожая на кружку без ручки. Высотой она взрослому человеку по колено.

Акнабад уложила в тамдыр хворост и бумагу для растопки. Огонь сразу же запылал жаркий, ясный. Девочка дождалась, когда внутренние стенки тамдыра раскалились добела, и побежала за мамой. Мама настряпала восемь круглых лепёшек и два маленьких чурека. Она положила их на доску и понесла к тамдыру. Акнабад взяла кумган с водой и репеде — толстую, на вате, круглую, как каравай, варежку, с помощью которой сажают на стены тамдыра лепёшки и чуреки.

Тамдыр пышет жаром. Мама обвязала платком лицо и голову, оставив открытыми одни глаза, сгребла совком угли в центр тамдыра и сказала Акнабад:

— Накалывай лепёшки, а я их буду сажать.

Девочка принесла оструганную палочку и принялась протыкать лепёшки, выводя на них