Он всегда смеялся над тем, как мать драила квартиру перед приходом гостей, но сейчас сам задумался о том, чтобы натянуть на руки резиновые перчатки и орудовать тряпкой по каждому углу в квартире или хотя бы по тем местам, где пройдёт Ксюша. В комнату он её не пустит — однозначно решил Роберт, ведь она не выдержит такого беспорядка и сразу же сбежит, вызвав не просто клининг, а дезинфекторов — в такой грязи не могут не появится насекомые. Но Роберт сразу же взял в себя руки с мыслью о том, почему он вообще переживает: неужели он действительно влюбился, как и советовал ему Артур постоянно капая на мозг? Быть такого не может, когда Роберт всё это время отвергал любую симпатию, а сейчас думает только об одной. Поэтому, проделав дыхательную практику, чтобы успокоиться, он спокойно жарил яйца, убрав телефон подальше, не пытаясь при этом хоть как-то убраться перед приходом девушки. Они же всё-таки просто общаются, а значит дружат, а друг примет друга в любом состоянии. Будь он хоть бытовым инвалидом. Будь он хоть по уши в грязи. Пара яиц поджарилась до нужной кондиции, — Роберт любит пережаренные уголки белка, — и он нарезал тонкими кругляшами колбасу, чтобы они поджарились на собственном жире. Раз он устраивает завтрак, то стоит достать оставшиеся яйца и приготовить их чуть позже, аккурат под приход Ксюши, чтобы они не успели остыть. Но тут явно не угадать, сколько она будет идти до квартиры Роберта — как долго она собирается, как будет выглядеть, какие планы у неё на день.

Самая большая загадка для Роберта оставалось, что именно планируют женщины, собираясь: когда они всей семьёй направлялись на природу, отец и Роберт собирались за пять минут, ведь сумки стояли наготове со вчерашнего вечера, а мама начала как-то двигаться под самый конец, набивая дорожную сумку всем нужным и не особо — поэтому отец и Роберт стояли у машины в ожидании, хоть и должны были выехать минут десять назад. Именно когда мать собиралась так, что швы на сумке расходились от тяжести, они не уезжали надолго — максимум на шесть часов, туда-обратно. Но если мать берёт не больше, чем косметичку — тогда путешествие затягивалось. Казалось, что они едут просто ради того, чтобы ехать куда-то, останавливаясь у раскиданных по области друзьям и родственников. Обильное наличие родственников удивляло Роберта, насколько плодовита их родословная. Останавливались, оставаясь на ночёвку — таких ночёвок было семь на неделю, а мама справлялась только с несчастной косметичкой вместо баула — это парадокс вызывал яростное негодование. И если они снова, когда отец приезжал с вахты, собирались куда-то, то Роберт уточнял: мама собирает сумку или едет налегке, после чего решает, ехать с ними или остаться дома и рубиться в приставку.

Колбаски уже пожарились. Он выложил скрюченные кругляши к глядевшей на него глазуньи, и смотрел на дверь, где висел домофон, с надеждой, что именно сейчас Ксюша позвонит и у него не успеет остыть еда, но звонка не последовало. Оперившись на разделочный стол, отпуская голову ниже лопаток, разглядывая царапины от случайно соскользнувшего ножа. Плита ещё шипела, но не подогревалась лишний раз, чтобы масло не перегорело. Роберт только надеялся, что она не успеет остыть к приходу Ксюши, а на свою порцию он и не смотрел, зная, что придётся подогревать её в микроволновке, что разбавит её свежесть и первоначальный вкус. Снова чувствовал себя дураком, как и вчера, в нервном ожидании не зная, куда себя деть: он и посмотрел в окно, чтобы увидеть рыжее темечко, которое подходит к его подъезду; и наверстал круги по кухне, рассчитывая в голове математические задачи, чтобы успокоиться; и в конце концов приземлился за обеденный стол, где обычно сидел его отец — возле холодильника, облокачиваясь на него всем весом. Роберт подправлял волосы, которые сложно поддавались расчёске, чтобы снова не выглядеть неряшливо перед Ксюшей. Странно, но он даже раньше смеялся от угроз от учителей, что в следующий раз принесут машинку для стрижки баранов и состригут «неподходящую для мальчика» шевелюру Роберта, на что он только смеялся, спутывая волосы ещё больше, чтобы зубцы машинки застряли в его гнезде, а сейчас зачёсывал пятернёй непослушные волосы, чтобы показаться милее для девушки. Такое желание показаться примерным не могло не рассмешить Роберта, поэтому он забил на свой внешний вид, ссылаясь на мнение, что чем хуже ты проявишь себя изначально, тем интереснее будет изучать твои лучшие стороны и станут менее заметны худшие, а значит с тебя будет и меньше спроса, хоть это мнение не выдерживало критики.

Домофон наконец подал признаки жизни, а Роберт с облегчением выдохнул, пытаясь без радостных воплей подойти к звону и открыть дверь. Роберт спросил: «Открылось?», потому что часто домофон мог не среагировать с первого раза, на что ему последовал ответ от мужского голоса, что удивило Роберта — кому он открыл дверь? Нахмурив брови, с интересом он прислонил ухо к двери, чтобы слышать поднимающейся лифт. С той стороны, у дверей домофона, стоял мужчина — худощавый и высокий, с лёгкой щетиной, скрытыми волосами под кепкой, а на его тело была натянута косоворотка бежевого цвета с тёмными брюками, за спиной — песочный рюкзак с завязанной на него лёгкой курткой. Он набрал цифры квартиры Роберта и на удивление ему быстро ответили. Когда мужчина ответил на лёгкий вопрос, домофон пропищал, а сзади к нему подкралась Ксюша, спешно пытаясь забежать в подъезд, отчего мужчина придержал для неё дверь и получил благодарности. Они оба зашли в маленький лифт, а Ксюша нажала на седьмой этаж. Мужчина немного удивился, ведь не видел её раньше на своём лестничном пролёте, но не придал особого значения — его подолгу не бывает дома, а в район не прекращается поток новых соседей. Они доехали до нужного этажа, мужчина услужливо пропустил Ксюшу вперёд, а после пошёл за ней. Ксюша повернула к квартирам, вглядываясь в цифры на дверях, а пока она разглядывала нужную ей, мужчина прошёл к своей, постучав. Дверь распахнулась, а оттуда выглянул Роберт.

— Ну, салям, сынок! Не ждал?

Роберт искренне был рад отцу, хоть ждал не совсем его. За отцом пришла и Ксюша, понимая, что сейчас произойдёт знакомство с одним из родителей, даже если она на это особо не рассчитывала. Отец обратил внимание на рыжеволосую девочку, что была ему по грудь — та спрятала руки за спину, неловко