Шрифт:
Закладка:
Хотя в первые три месяца года многие в Конгрессе проявляли политическую осторожность в продвижении отношений с Советским Союзом из-за отголосков первых репрессивных актов в балтийских республиках, призывы некоторых правых к возобновлению антисоветской позиции не получили широкой поддержки. Страна не была готова оставить эти акты без наказания, но она была готова последовать за готовностью администрации проявить терпение в оценке курса советской политики. Поскольку в последующие месяцы советская политика и действия все яснее возвращались на путь реформ, а также демонстрировали дальнейшее сотрудничество в мировых делах, американо-советские отношения вновь пошли на сближение.
Даже в эти месяцы переоценки было много признаков новых развивающихся нормальных отношений в мире после холодной войны. Помимо теперь уже рутинных торговых и других контактов, стоит отметить два. Один из них был досадным примером тяжести бюрократической инерции времен холодной войны, липкости бюрократии. В январе советский прототип компактного ядерного реактора для космических двигателей под названием "Топаз II" был привезен и выставлен на научном симпозиуме в Альбукерке, штат Нью-Мексико. На самом деле в Соединенных Штатах был интерес к возможной покупке такого реактора, который не был доступен в США, а в Москве был интерес к продаже технологии. На этом этапе демонстрация модели была просто обнадеживающей, поскольку свидетельствовала об ослаблении жестких ограничений со стороны Советского Союза. Но когда в апреле пришло время отправлять модель обратно в Москву, Комиссия по ядерному регулированию (NRC) неожиданно постановила, что американские законы запрещают "экспорт" такого устройства в Советский Союз - несмотря на то, что оно было советского производства, принадлежало Советскому Союзу, являлось моделью, а не рабочим реактором. Прошел целый месяц, прежде чем эта абсурдная и неловкая ситуация была разрешена путем нового решения NRC (под давлением администрации), и реактор был вновь запущен.
Второй инцидент был более обнадеживающим как отражение новых политических отношений. В Сомали, где Соединенные Штаты и Советский Союз в течение двадцати лет соперничали за честь поставлять оружие мелкому диктатору и базировать корабли в его гавани, с началом года гражданская война перешла в хаос. 5 января вся советская дипломатическая колония в Могадишо (39 человек) была быстро укрыта в большом комплексе посольства США, а в последующие два дня эта группа была эвакуирована на вертолете под прикрытием американского "Илларина" вместе с 242 американскими и другими дипломатами на корабль ВМС США "Гуам" для доставки в безопасное место. Это был яркий пример тесного сотрудничества в области безопасности в условиях регионального конфликта.
Жалобы на новые отношения исходили в основном от определенных кругов советской стороны.
Горбачев склоняется вправо
В последние два-три месяца 1990 года Горбачев был очень обеспокоен признаками постепенного разрушения закона и конституционного порядка, которые угрожали единству страны, а также его курсу на эстроизацию. Поэтому, пытаясь стабилизировать ситуацию, он сознательно пошел на "правый фланг" и предоставил дополнительные полномочия силам безопасности и обороны. Этот тактический перелом продолжался в течение первых трех месяцев 1991 года. Он привел к дальнейшей поляризации политических сил и интенсивному маневрированию с целью повлиять на Горбачева и политический курс. В странах Балтии это также привело к трагедии и значительному росту напряженности.
I января Эдуард Шеварднадзе выступил с новым предупреждением, заявив, что одной из причин его отставки было опасение, что будет подавление с применением силы. 2 января недавно созданный ОМОН, известный как "черные береты", захватил главную типографию в Риге, Латвия, чтобы защитить собственность коммунистической партии. Пять дней спустя Министерство обороны объявило по национальному телевидению об отправке десантных войск для обеспечения соблюдения закона о воинской повинности в прибалтийских республиках, Армения, Грузия, Молдавия и западные области Украины - места, где сепаратистские националистические настроения были наиболее сильны и привели к масштабному уклонению от призыва. Обнародованные сейчас секретные документы показывают, что 7 января лояльная Москве Литовская коммунистическая партия также обратилась к Горбачеву с призывом распустить республиканский Верховный Совет и ввести в Литве прямое президентское правление. Из секретных документов известно, что 8 января и еще восемь раз в течение этого месяца личный административный руководитель Горбачева Валерий Болдин встречался с литовским партийным руководителем-лоялистом Миколасом Бурочавичусом, партийными секретарями Олегом Шениным и Олегом Баклановым, министром внутренних дел Борисом Пугой (сам латыш, ранее возглавлявший КГБ, а затем партийный руководитель в Латвии), председателем КГБ Владимиром К чков, и министр обороны маршал Дмитрий Язов. Нет никаких указаний на то, что Горбачев знал об этих встречах, хотя их можно было бы назвать совещаниями по планированию действий в чрезвычайных обстоятельствах. На самом деле это были заседания по оперативному планированию.
10 января Горбачев направил послание, в котором предупредил правительство Литвы о необходимости "восстановить в полном объеме действие Конституции СССР и Конституции Литовской ССР", о том, что "народ требует восстановления конституционного порядка, надежных гарантий безопасности и нормальных условий жизни", а в их отсутствие "требует введения президентского правления". Это была не очень завуалированная угроза возможного обращения к такому прямому правлению. Из многих признаков, прежде всего из того, что произошло впоследствии, становится ясно, что Горбачев крайне не хотел ни пропустить (и, возможно, арестовать) избранные балтийские парламенты и установить свое прямое президентское правление, ни допустить применение силы, которое было бы связано с этим и могло бы последовать. Его предупреждение, возможно, сдержало некоторые дальнейшие действия прибалтов. Но оно также ободрило промосковских непримиримых балтийцев.
11 января Комитет национального спасения Литвы объявил, что восстановит в полном объеме Конституции СССР и Литовской ССР и фактически попытается взять власть в республике в свои руки.
Тем временем советские войска заняли несколько зданий, на которые претендовала Коммунистическая партия Литвы, включая типографию, аэропорт и железнодорожный вокзал. 9 января они заняли, но затем вывели из здания телецентр.
13 января трагическая кульминация наступила в результате силового захвата телерадиоцентра войсками с танками, в ходе которого погибло пятнадцать гражданских лиц. Комитет национального спасения объявил, что берет власть в свои руки. Горбачев отрицал предвидение этой акции или санкцию на применение оружия. Хотя некоторые сомневались, это было правдой. Министр внутренних дел Пуго и министр обороны Язов менее правдоподобно и менее честно отказались от ответственности. Язов попытался оправдать действия, заявив, что Комитет национального спасения попросил о помощи, но он не смог даже определить состав комитета или привести какие-либо основания для его легитимности. Местный военный командир, генерал-майор Владимир Усхопчик, также сославшись в качестве политического авторитета только на Комитет национального спасения, остался в
