Герти поймал себя на том, что, оказавшись на пороге дома, мигом обрёл душевную уверенность, прежде было полностью его покинувшую.

Он даже не будет более думать о Гиене, чтоб не провоцировать мигрень. Как не будет думать и о Канцелярии с её крысами. Или собственном будущем. Он посвятит вечер совсем иным вещам. Скромный, но сытный холостяцкий ужин, хорошо прожаренный бифштекс, несколько бокалов крепкого хереса, какая-нибудь лёгкая, не будоражащая воображение, книга перед сном…

— Доброй ночи, Муан, — Герти улыбнулся своему спутнику, — Что ж, спасибо за компанию. Ты свободен на сегодня.

— И вам паи-по, мистра, — козырнул тот. Неторопливо повернувшись, он зашагал прочь, негромко насвистывая под нос какой-то причудливый для европейского уха полинезийский мотив.

Отпустив референта, Герти шагнул к двери и поморщился. Чувствительное обоняние сообщило ему то, что невозможно было разглядеть в силу скупости наружного освещения. А именно наличие помоев на тротуаре возле самой двери. Помои эти, как доподлинно было известно Герти, возникли там не сами собой. Их высыпала пожилая леди, жившая на первом этаже. Всей душой обожавшая кошек, но лишённая возможности держать животное дома в силу соглашения с домовладельцем, она ежедневно выливала под дверь ведёрко мутной жижи. Этим вонючим варевом, похоже, не соблазнился до сих пор ни один кот со всего Нового Бангора, но это отнюдь не уменьшало энтузиазма любительницы котов.

«Когда-нибудь я вступлю в эту дрянь, — брезгливо подумал Герти, поворачивая ключ в замке, — И погублю ботинок. Надо поговорить с хозяином, чтоб прекратить это безобразие…»

Разминувшись со зловонной лужей, он уже переступил было порог дома, когда услышал сзади торопливые шаги. Должно быть, спешит кто-то из жильцов верхних этажей, позабывший свой ключ.

— Уинтерблоссом? Мистер Уинтерблоссом?

Он ещё не понял смысла, а кожа его уже сделалась влажной и холодной, как у лягушки.

«Меня зовут полковник Уизерс. Я снимаю комнату в этом доме. Возможно, здесь какая-то ошибка. Кто такой этот Уинтерблоссом?»

Слова эти обратились колючей ледяной крошкой прямо у него в горле, стоило Герти повернуться. В двух шагах от него стоял и пристально глядел ему в лицо джентльмен средних лет в глухом плаще с поднятым воротником и надвинутой почти на самой глаза шляпе. От него исходил лёгкий запах, но запах не одеколона или туалетной воды, а более мягкий и нежный — запах ванили.

В полумраке глаза джентльмена сверкнули двумя серебристыми звёздами. Не очень яркими, но очень холодными.

— Вы сами виноваты, Уинтерблоссом, — отрывисто произнёс джентльмен, запуская руку под плащ, — Вас же предупреждали, чтоб вы убрались с острова. Вы не послушали.

Герти уставился на него в полнейшем недоумении.

— Простите… Я тут… Какая-то ошибка, — замёрзшие было слова вдруг полезли из него сами собой, без всякого порядка и смысла, — Что… Виноват…

Свет двух мерцающих холодных звёзд пронзил его навылет, когда их обладатель на мгновенье прищурился.

— Прощайте, мистер Уинтерблоссом. Мне жаль.

В его руке, вынырнувшей из-под плаща, оказался маленький чёрный револьвер. И Герти, хватая губами воздух, которого вдруг сделалось чрезвычайно мало, понял, что не успеет ни отстраниться, ни выхватить собственное оружие.

Так и случилось. Он успел лишь коротко и отрывисто вскрикнуть.

А потом, разорвав ночь на тысячу звенящих частей, прямо ему в лицо полыхнули вспышки выстрелов.

— Садитесь, полковник, прошу вас, садитесь. Прикажете подать кофе?

— Благодарю, я уже пил.

— В таком случае, позвольте предложить вам чего-нибудь покрепче, — мистер Шарпер обаятельно улыбнулся. И, хоть улыбка была самой искренней, она не смягчила блеска пронзительных секретарских глаз, зелёных с тревожной дымкой, — Надеюсь, не слишком ранний час для подобных напитков?

— Нет, вполне, — пробормотал Герти, устраиваясь на кушетке для посетителей.

Он хотел было запрокинуть ногу на ногу для вящей непринуждённости, но вынужден был отказаться от этой мысли. Натёртая за вчерашний день проклятой потайной кобурой голень до сих пор немилосердно зудела, несмотря на то, что саму кобуру с дерринжером Герти оставил валяться дома в гостиной. Вчерашнее происшествие лишило его веры в чудодейственную силу оружия. Впрочем, с прочими предметами своего смертоносного арсенала он распрощаться всё ещё не спешил.

— Вы выглядите, как человек, которому не помешает промочить горло, полковник.

— Так и есть. Признаться, мне немного нездоровится сегодня. Думаю, глоток-другой чего-нибудь крепкого восстановит силы.

Всё утро он испытывал невероятную сухость во рту, которую совершенно не удавалось смягчить чаем. И даже когда часовая стрелка почти коснулась одиннадцати, он всё ещё ощущал себя так, точно всю ночь напролёт глотал сухой полинезийский песок.

— В таком случае выпьем за нашу новую встречу! Мы ведь долго не виделись с вами. С моей стороны это непростительная оплошность, манкировать своим вернейшим специалистом, моим дорогим другом полковником Уизерсом!

Оказавшись в кабинете секретаря, столь не схожим с унылой и строгой обстановкой Канцелярии, Герти всякий раз терялся. Слишком уж по-домашнему тут всё было обставлено. И комфортабельная мягкость не была наигранной или напускной. Здесь всё, от мягких стульев до винтажных пепельниц и камина, существовало для удобства хозяина кабинета и посетителей. В другом месте подобная искренность могла лишь порадовать, но здесь, в самом сердце Канцелярии, пугала и смущала. Даже кушетка, на которой сидел Герти, казалась излишне мягкой, неудобной.

— Где же оно… Вот. С оказией перехватил в Веллингтоне бутылочку отличного «Куантро»[145].

Герти зашевелил ноздрями, с удовольствием втягивая терпкий фруктовый аромат. Он воздерживался от крепких напитков до полудня, но в любой другой день, кроме сегодняшнего. События прошлой ночи столь сильно сказались на его нервной системе, что он до сих пор ощущал озноб по всему телу. Не каждый день тебя расстреливают на пороге собственного дома.

Мистер Шарпер наполнил густой чайной жидкостью один бокал и вдруг хлопнул себя по лбу.

— Что же я делаю? — воскликнул он, поспешно затыкая бутылку, — Совсем потерял голову. Разве я буду поить полковника Уизерса, моего доброго приятеля и сослуживца, этим французским фруктовым пойлом? Как я мог забыть! Ведь специально для вас я раздобыл бутылочку неразбавленного ямайского рома! Как раз как вы любите. Одну минуту…

— Вы очень добры, — процедил Герти, наблюдая за тем, как «Куантро» прячется в секретере, а на смену ему появляется бутыль, наполненная чем-то вроде болотной жижи.

— Я помню ваши вкусы, — довольно рассмеялся секретарь, наполняя бокал, — И рад при случае им угодить.

— Вы давно на острове? — как бы между прочим осведомился Герти, принимая наполненный бокал и пытаясь выразить на лице глубокое восхищение, которого, увы, совершенно не испытывал.

— Вернулся позавчера, — рассеянно отозвался мистер Шарпер, пряча бутыль, — А что?

«А то, что позавчера в порт не заходил ни один пассажирский корабль, — уныло подумал Герти, разглядывая содержимое бокала, — А „Граф Дерби“ всё ещё стоит на ремонте и будет стоять ещё Бог знает сколько…»

— Да нет, это я так, из интереса.

— За вас, полковник! Я знал,