— Там клинок, — приглушённо сказал Герти, озираясь на всякий случай, — Восемь дюймов, закалённая сталь.

Муан хмыкнул.

— Нужная вещица. На тот случай, если вам где-нибудь подадут утку без вертела.

— Это для… личной безопасности, — смущённо сказал Герти, не забывая глядеть по сторонам, — Раз уж я иду по следу Бангорской Гиены, не хотелось бы встретить её безоружным.

Муан немного напрягся, даже мышцы шеи затвердели.

— Э, постойте-ка, мистра, мы что, на охоту идём? Мы мне ни о чём таком не говорили!

— Ты провожаешь меня домой, — отозвался Герти, — Но, видишь ли, у Гиены на этот счёт может быть своё мнение. Так что лучше не терять бдительности и держать оружие наготове.

— Думаете, на вас?.. — Муан даже понизил голос, — Понимаю, мистра. Ведь все жертвы мужчинами были…

— Мало, что ли, мужчин на улицах? — грубовато поинтересовался Герти, вжимая голову в плечи.

— Так ведь вы сами говорили, Гиена только молодых жрёт. Кому двадцать с небольшим…

Герти ощутил, как пульсирует что-то в желудке.

— Многие говорят, я выгляжу гораздо старше своих лет, — произнёс он с достоинством.

— И ещё говорили, она тощих предпочитает. А вы, уж извините, мистра, в плане фигуры не это…

— Хватит! — приказал Герти, чувствуя нарастающую слабость в ногах, заставляющую его спотыкаться на ровном тротуаре, — Я вовсе не считаю, что он выберет именно меня. Это всего лишь разумная предосторожность на тот случай, если наши дороги пересекутся.

Муан понимающе кивнул.

— На такой случай, мистра, вам бы стоило вооружиться чем-то поосновательнее, чем этот прутик.

— Уже вооружился, — шёпотом сказал Герти, — У меня в кармане пиджака револьвер. И автоматический пистолет на поясе. А на щиколотке имеется ещё и дерринжер[142] в потайной кобуре. Смею заверить, если Бангорская Гиена и выберет меня, её ждёт самый неприятный сюрприз в её жизни!

— Вы хорошо подготовились, мистра. Возможно, вам пригодится ещё копьё?

— Копьё? — Герти беспокойно шевельнул головой, — Какое копьё?

— Такое, знаете, большое копьё, — невозмутимо заметил Муан, — В нашем племени такие в ходу для охоты на тигров. Должно сгодиться и для гиены.

Герти не смог понять, было ли это сарказмом. Лицо Муана, напоминавшее грозную маску какого-нибудь недружелюбного полинезийского бога, всегда сохраняло полнейшую бесстрастность, однако за этой бесстрастностью, Герти готов был поклясться, часто проскакивает нечто саркастичное и живое, совсем не свойственное дикарю.

— Пожалуй, мне хватит того, что при мне, — подумав, сказал он, — Кроме того, с копьём я буду неловко себя чувствовать в омнибусе или в театре. Чего доброго, придётся сдавать его в гардероб… Нет, благодарю, моего арсенала хватит с избытком даже на небольшую войну.

— Конечно, мистра. Как скажете, мистра.

Герти и сам в это верил, пока ему не довелось пройтись пару миль пешком. После этого ощущение собственной защищённости несколько потускнело, как тускнеет патентованная тарелка из нержавеющей стали, сохраняющая блеск пятьдесят лет, через два дня после покупки. Рассредоточенное по всему телу оружие уже не казалось ему столь надёжной защитой. К тому же, он слишком поздно понял, что ношение всего этого сопряжено с некоторыми анатомическими неудобствами.

Автоматический пистолет новейшей американской системы, который ему присоветовал продавец, оказался тяжеленным куском стали, оттягивающим ремень, причём тяжесть эта очень быстро стала из тяжести успокаивающей тяжестью раздражающей и стесняющей. Револьвер болтался в кармане, то и дело чувствительно ударяя его по бедру и оттопыривая пиджак. Трость отягощала руку. Потайная кобура с дерринжером, укреплённая на правой голени, казалась удобной ровно первые четверть мили, после чего впилась в ногу так крепко, что Герти поневоле ощущал себя беглым рабом с сахарных плантаций, на ноге которого болтаются кандалы.

Пришлось смириться с мыслью, что наличие оружия ровным счётом никак не гарантирует душевного спокойствия, даже напротив. Он не чувствовал себе спокойнее со взведённым оружием в кармане. Стоило лишь придти сумеркам, как душа тревожно заныла, а тело покрылось липкой плёночкой пота.

Гиена вышла на охоту. Может, она сейчас рыщет на другом конце города. А может, идёт в эту минуту в двух шагах от него, с наслаждением вдыхая липкий от адреналина запах его пота.

Делая вид, что беззаботно разглядывает темнеющий город, Герти пристально вглядывался в лица прохожих. С наступлением вечера их сделалось особенно много в Майринке. Уставшие клерки в помятых костюмах недорогой ткани вяло курили, обсуждая какие-то векселя. Полная дама в старомодном платье несла пакет с пирожными от бакалейщика. Седой кэбмэн однообразно ругался, колотя ногой по жестяному боку своей паровой повозки. Фальшивый ветеран персидской войны[143] клянчил пенни на лекарство, распространяя вокруг себя стойкий аромат дешёвого джина. Мальчишка, судя по одежде, подмастерье из Коппертауна, забыв обо всём, возился со щенком и дёргал его за хвост. Помятый автоматон тщетно ждал желающих сыграть в «три стакана», неподвижно сидя в переулке. Его прохудившееся тело было сплошь исписано мелом, причём преобладали ругательства на маорийском языке.

Любой из них мог быть Гиеной. Любой из них мог сжимать в кармане нож. Если Гиена столь хитра, что способна водить за нос Канцелярских крыс, ей ничего не стоит обмануть и случайного наблюдателя. Она коварна, она сильна, она скрывается в тени до последней секунды, прежде, чем нанести удар.

Быть может, Гиена сейчас наблюдает за ним Уинтерблоссома в отражении галантерейной витрины, приняв облик молоденькой девушки в лёгком платье. Одета не по погоде, и лицо как будто странное… Или приглашает его на лекцию о новых лекарственных каплях Бойля («Новое индийское средство, господа! Немедленный эффект! Английский патент!»), примерив фальшивую шкуру неряшливого седого старика. Акцент у него нездешний, а седину подделать и дурак сейчас способен… А может, Бангорская Гиена это статный констебль, торопливо жующий сдобную булку на углу. То-то глаза у него холодные, зыркающие…

Короткая прогулка по городу вымотала Герти так сильно, словно он прошагал сотню миль по непролазным южноамериканским джунглям в обществе подполковника Фоссета[144]. Ощущение постойной опасности вытягивало силы удивительно быстро, а неизвестность лишала душевного равновесия, заставляя тело то и дело вздрагивать и резко крутить головой.

Ещё несколько дней назад он надеялся, что крысы мистера Шарпера никогда не нападут на след и был готов даже саботировать расследование Канцелярии. Или, того лучше, опередить их всех, чтобы первым выйти на убийцу и вывести его на чистую воду. Это было до знакомства с таинственной папкой, полной машинописных листов и фотографий. Особенно фотографий. От одного их вида его пробирало до самого затылка колючей дрожью. На этих фотографиях кто-то кропотливо фиксировал пиршественные столы Бангорской Гиены и остатки её яств, разбросанные по мостовой. Они были непохожи друг на друга, хоть и одинаково омерзительны.

Роднила их единственная общая деталь, с неумолимым постоянством обнаружившаяся на всех фотокарточках. Прямоугольник белой бумаги, неизменно лежащий среди алых клякс. Иногда он обнаруживался в зубах скальпированного черепа, сжатый предсмертной